Путь кинжалов - Роберт Джордан

Лилейн ответила таким взглядом, будто ее клюнул воробышек.

– Стоит ли так кричать, Морайя? – натянуто произнесла она. – Попозже мы непременно поговорим о соблюдении приличий. Но если речь идет о решимости... – Фыркнув, Лилейн встала и взмахом руки заставила Лирелле подскочить, как на пружинах. Кажется, ее удивило, что по этому жесту не поднялись и Фэйзелле с Такимой.

Такима, явно не собиравшаяся вставать, выглядела так, словно получила удар под дых. Ее светившийся неверием взгляд перебегал с одной стоявшей на другую, пересчитывая их снова и снова. Взгляд Такимы, всегда запоминавшей все с первого раза!

Эгвейн вздохнула с глубоким облегчением. В это едва верилось, но дело было сделано. Помедлив, она прочистила горло, и Шириам чуть не подпрыгнула.

Расширившиеся глаза Хранительницы Летописей походили на зеленые чайные блюдца. В свою очередь прокашлявшись, она не слишком твердым, но достаточно ровным голосом возгласила:

– Малым согласием Совет Башни объявил войну Элайде до Аврини а’Ройхан. Теперь, во имя единства, я призываю к большому согласию. Пусть встанут все.

Фэйзелле дернулась, затем стиснула лежащие на коленях руки. Саройя открыла рот, но не произнесла ни слова. На лице ее была написана тревога. Больше никто не пошевелился.

– Этого не будет, – невыразительным голосом произнесла Романда. Куда более выразителен был ее взгляд, обращенный к Лилейн. Взгляд, явно дававший понять, почему уж она-то, по крайней мере, точно не встанет. – Теперь, когда мы покончили с незначительными делами, можно перейти к...

– Я так не думаю, – прервала ее Эгвейн. – Такима, что говорится в Законе Войны о Престоле Амерлин?

Романда так и осталась с открытым ртом. Скривившиеся губы Такимы придали ей еще большее сходство с желающей улететь птицей.

– Закон... – начала миниатюрная Коричневая сестра, но запнулась, сделала глубокий вздох и, выпрямившись, продолжила: – Закон Войны гласит следующее: «Как лишь одни руки могут владеть мечом, так после объявления войны полнота власти во всем, что касается ее ведения, принадлежит Престолу Амерлин. Воля Амерлин объявляется в ее указах. Амерлин выслушивает мнение Совета, но Восседающие обязаны исполнять ее указы неукоснительно и, во имя единства... – она снова запнулась и с видимым усилием заставила себя закончить: – ...должны одобрять каждый указ Престола Амерлин большим согласием».

Восседающие вытаращили глаза. Под навесом воцарилась мертвая тишина.

Делана резко повернулась, и ее вырвало на ковер позади табурета. Квамеза с Салитой, вскочив, бросились к ней, но она отмахнулась и, вытащив из рукава платок, стала вытирать рот. Магла, Саройя и некоторые другие из продолжавших сидеть, выглядели так, будто и их вот-вот вырвет. Романда, казалось, готова была кусать гвозди.

– Весьма умно, – язвительно вымолвила наконец Лилейн и после выдержанной паузы добавила: – Мать. Может, вы поведаете нам, какая же несказанная мудрость, почерпнутая из вашего великого опыта, подскажет вам, что делать? Я имею в виду, как вести войну? Мне хочется прояснить для себя.

– Позволь объяснить, – холодно отозвалась Эгвейн и, слегка подавшись вперед, вперила в Голубую Восседающую суровый взгляд. – Престолу Амерлин подобает выражать особое почтение, и с этого момента оно будет выказываться мне в полной мере, дочь моя. Благодари Свет, что у меня нет времени изгонять тебя из Совета и назначать наказание.

Глаза Лилейн становились шире и шире от несказанного потрясения. Неужто эта женщина полагала, что все и дальше будет продолжаться, как раньше? Или, привыкнув встречать со стороны Эгвейн разве что намек на строптивость, вообразила, будто у нее вовсе нет собственной воли? На самом деле Эгвейн вовсе на собиралась смещать Лилейн: скорее всего, Голубые просто избрали бы ее снова, а по вопросам, не имеющим отношения к войне с Элайдой, Престолу Амерлин предстояло по-прежнему считаться с Советом. Уголком глаза Эгвейн приметила улыбку, тронувшую губы Романды. Не стоило затевать весь сыр-бор только ради того, чтобы одна из соперниц получила преимущество перед другой.

– Сказанное относится ко всем, Романда, – добавила Эгвейн. – Понадобится, так у Такимы найдутся две розги вместо одной.

Усмешка Романды мгновенно исчезла.

– Коли мне позволено высказать свое мнение, Мать, – промолвила Такима, медленно поднимаясь и пытаясь изобразить улыбку, – то я думаю, вы начали хорошо. Мы только выиграем, задержавшись здесь на месяц. Или подольше. – Резко обернувшись, Романда смерила Такиму негодующим взглядом, которого та предпочла не заметить. – На севере морозы наверняка еще крепче, а перезимовав тут, мы и от стужи побережемся, и сможем не торопясь все обдумать...

– С проволочками покончено, дочь моя, – оборвала ее Эгвейн. – Хватит еле волочить ноги. Ровно через месяц мы Переместимся отсюда. – Кем ей суждено стать – новой Гер-рой или новой Шейн? Нет! Она – Эгвейн ал’Вир, и что бы тайная история Башни ни поведала в будущем о ее заслугах или ошибках, то будут ее собственные деяния, а не подражание чужим. – Ровно через месяц мы приступим к осаде Тар Валона.

На сей раз тишину нарушил лишь один звук. Такима всхлипнула.

Илэйн надеялась добраться до Кэймлина без особых затруднений, и поначалу казалось, что так оно и будет. Даже хотя и она сама, и Бергитте, и Авиенда еле держались на ногах от усталости, а их изорванная, перепачканная одежда была пропитана кровью, что сочилась из ран, полученных, когда взорвался проход, девушка верила, что самое большее через две недели ничто не помешает ей предъявить права на Львиный Трон. Там, на вершине холма, Найнив Исцелила их бесчисленные раны. Причем, что на нее совсем не похоже, почти не бранилась. На ее лице тревога мешалась с облегчением, вызванным тем, что они остались в живых.

Прежде чем Исцелять Бергитте, нужно было вытащить из ее бедра шончанский арбалетный болт, для чего потребовалась сила Лана. Илэйн едва не закричала, ощутив через узы жуткую боль, а вот женщина-Страж, хотя кровь и отхлынула от ее лица, лишь тихонько застонала сквозь стиснутые зубы.

– Тай’шар Кандор, – пробормотал Лан, отбрасывая в сторону короткую, толстую стрелу, предназначенную для пробивания доспехов. Истинная кровь Кандора. Бергитте моргнула и он осекся. – Извини, если я ошибся. Ты одета по-кандорски, вот я и подумал...

– О, да, – вздохнула Бергитте. – Кандор...

Странную полуусмешку на ее лице вполне можно было приписать боли. Найнив торопливо отстранила Лана, чтобы возложить руки на раненую. Илэйн надеялась, что Бергитте слышала о Кандоре не только название: когда она возрождалась в последний раз, такой страны не существовало. Женщина могла бы воспринять это как знамение.

Пять миль до небольшого, крытого шифером манора Бергитте тряслась позади Найнив на крепкой гнедой кобыле с игривым прозвищем Любовница, а Илэйн с Авиендой ехали на вороном жеребце Лана. Во всяком случае, Илэйн сидела в седле Мандарба, Авиенда позади, обхватив ее за талию, а Лан вел могучего скакуна под уздцы. Обученные боевые кони сами по себе являлись оружием, как мечи, и представляли немалую опасность для незнакомых седоков. Будь уверена в себе, девочка, частенько наставляла ее Лини, только не чересчур. Илэйн старалась следовать этому совету. По крайней мере она понимала, что сейчас властна над событиями не в большей степени, чем над Мандарбом.