Выцветание красного. Бывший враг времен холодной войны в русском и американском кино 1990-2005 годов - Елена Гощило

и обилием взрывов, демонстрирует стойкость крутого парня и супермускулистый образ Шварценеггера. Первая же сцена (в сауне), демонстрирующая торс Шварценеггера вплоть до ягодиц, служит выраженной демонстрацией мужского тела.

149

Джеффордс отмечает, что видоизмененный герой стал гораздо менее склонен к технологиям. Хэкмен, возможно, испытал некоторое чувство дежавю по отношению к своей недавней роли в политическом триллере Эндрю Дэвиса «Доставить по назначению» (1989), который точно так же был направлен против холодной войны и рассказывал о ветеране армии, сопровождающем заключенного из Германии в Соединенные Штаты, где тот должен был предстать перед военным трибуналом. Как только пленник сбегает, персонаж Хэкмена обнаруживает заговор, – по утверждению новостного выпуска, «вынашиваемый советскими и американскими военными лидерами-изменниками, чтобы убить советского генерального секретаря и предотвратить подписание [в Чикаго] пакта [о советско-американском разоружении]». Несмотря на то что в роли решительного мастер-сержанта Хэкмен был всего лишь на два года моложе, его персонаж выглядел там гораздо более крутым.

150

Партнер пенсионного возраста, объединившийся с молодым человеком, Бойд напоминает Мурто из бадди-фильма «Смертельное оружие» (1987).

151

Хотя Ле Карре в «Русском отделе» выражал прогорбачевские (и антитэтчеристские) настроения, ни одно имя политического деятеля в экранизации его романа не прозвучало.

152

Один из первых вопросов, который Бойд задает Грушенко, звучит так: «Вы любите бейсбол?» Грушенко проходит этот тест лишь наполовину: «Я знаю о бейсболе», – после чего Бойд сообщает ему, что теперь у него будет новая форма, так как ему посчастливилось угодить в «команду чемпионов». Помимо темы спорта, связывающей мужчин, в разговоре также проявляется цинизм Бойда по отношению к шпионской «игре», метафорой которой в «Русском отделе» являлись скорее шахматы, чем спорт.

153

По мнению Истхоупа, с точки зрения психоанализа паранойя «на самом деле происходит от [подавляемого] гомосексуального желания» [Easthope 1990: 106]. «Поскольку гомофобия – это проекция того, что внутренний враг обретает облик врага внешнего, она всегда имеет устойчивый культурный смысл и содержание. Гомофобия, особенно когда она приводит к паранойе, всегда связана с идеями и страхами в отношении социальных групп, наций и классов» [Easthope 1990: 108].

154

Этот выбор предвосхищает «Превосходство Борна», где в начале фильма мы видим уставшего от работы шпиона со своей немецкой любовницей в Гоа. Та же самая метафора тепла / холода проходит через фильм «Святой» (1997), но в более сдержанной манере, ассоциируя холод не с холодной войной, а с «плохими русскими». Эта метафора восходит, вероятно, к роману Ле Карре «Шпион, пришедший с холода» (1964).

155

Когда Грушенко уезжает за деньгами в Цюрих, он говорит Бойду: «Доверяй мне». Когда Бойд организует встречу на Эйфелевой башне, он по телефону говорит Грушенко: «Доверяй мне». Интересно, что во время поездки в Цюрих Грушенко нацепляет фальшивые усы – точно такие же, как у Бойда. Эта «маскировка» также связывает двух партнеров.

156

Принимая во внимание склонность Мейера к киноцитатам, весьма заманчиво рассматривать его бадди-фильм как обновленную контекстом холодной войны картину Джорджа Роя Хилла «Бутч Кэссиди и Санденс Кид» (1969), также представляющую собой ненавязчивую смесь комедии и боевика. Фильм Хилла построен на дуэте хитроумных мужчин, рискующих жизнями друг ради друга. Именно здесь впервые появляется вызывающий улыбку кадр, где «два человека вместе прыгают с большой высоты» – тот самый момент, который Баумгартен отметила в своей рецензии на «Дело фирмы», правда, не связав его с первоисточником. В «Деле фирмы» Бойд и Грушенко в замедленном темпе прыгают с мансарды дома Файзала в реку. Но Мейер завершает историю своих приятелей отнюдь не таким неправдоподобным «хэппи-эндом», как в фильме Хилла, где Бутч Кэссиди и Санденс Кид прыгают прямо навстречу огнестрельным залпам (или как в фильме «Тельма и Луиза», – вышедшем почти одновременно с «Делом фирмы», в 1991 году, – где женскую вариацию дуэта Бутча Кэссиди и Санденса Кида ждет та же участь).

157

См. [Cohen 2000: 31–40], где приведен список трудностей, постигших Россию в 1990-е годы, а также содержится пламенное обвинение Америки относительно той роли, которую она в них сыграла. Менее острые контраргументы можно найти в [Kotkin 2001].

158

Тонкий анализ схемы МММ как культурного феномена см. в [Borenstein 1999].

159

Различные американские комментаторы придерживались схожих взглядов на вмешательство Америки во внутренние дела России, в частности Стивен Коэн, чья статья «Новая американская холодная война», опубликованная 8 июня 2007 года, развивает тему его монографии «Неудачный крестовый поход». См. [Cohen 2006]. Тщательное изучение российского контекста, в котором появились эти фильмы, см. в [Shiraev, Zurok 2000].

160

Фильм получил гран-при Президентского совета «Кинотавра» за 1993 год. По словам К. Э. Разлогова, премия была придумана прямо на месте, после того как фильм не взял приз за режиссуру [Спектр мнений. Ты у меня одна: 8]. Марина Неелова была удостоена «Ники», а также «Серебряной пирамиды» на Московском кинофестивале за лучшую женскую роль, а Александр Збруев получил приз жюри Большого конкурса в Сочи «За лучшую мужскую роль».

161

Умный и взвешенный обзор фильма Астрахана также см. в [Graffy 1999: 161–178].

162

По сути, фильм точно отражает ту драматическую потерю статуса российской интеллигенции в 1990-х годах, когда многие ее представители вынуждены были искать работу, чтобы выжить.

163

Различные критики, особенно Графф, отмечали эту феминизацию.

164

Е. Я. Марголит аккуратно отмечает, что все фильмы Астрахана «завершаются праздником» [Марголит 1996: 5–8].

165

О разочаровывающей «недобросовестности» и корыстном создании собственного имиджа советской интеллигенцией см. в [Siniavsky 1997]. О несовместимости интеллигенции и «новых русских» см. в [Гощило 1999: 153–164]. Интересно, что Стишова называет «инфантилизацию» общей чертой «шестидесятников» [Стишова 1996: 90], в то время как Добротворский считает, что она эндемична по отношению к советскому мужскому шовинизму и эгоистично культивировалась советским правительством с целью удержать народ на подростковом уровне развития [Добротворский, Сиривля 1996: 26].

166

Фильм «Все будет хорошо». Анна Лоутон находит в его финале «пространство для надежды»