Петр I. Материалы для биографии. Том 3, 1699–1700 - Михаил Михайлович Богословский

ним около тех полков. А те-де ратные люди шли, убрався строем, и, не заходя в тот город и в посады, пошли к Риге того ж числа в понедельник на первой неделе Великого поста (12 февраля). А тот-де князь с тем начальным человеком поехали в город, и был тот начальный человек у того князя в гостях. А у тех-де ратных людей спрашивали они, Петрушка и Андрюшка, многое ли число их идет к Риге, и ис тех-де ратных людей начальные люди, которые умеют польского языка, сказывали им, что-де их, ратных пеших людей, идет к Риге восмнадцать тысяч, а которого они государства, про то они у них не спрашивали. И на завтрее-де того дни во вторник из Нитавы поехал он, Андрюшка, один в Ригу для взятья товаров своих, которые оставлены у них под Ригою в посаде на гостине дворе. И отъехав-де от Нитавы до вышепомянутого рижского караулу, которой от Риги в пятнадцати верстах, и в том месте увидел: лежат на дороге застрелено иноземцов четыре человека. И убоявся того он, Андрюшка, не ездя к Риге, поехал назад в Нитаву и приехал того ж дня.

И после-де того в среду (14 февраля) товарыщ его, Петрушка, послал его, Андрюшку, для взятья товаров по-прежнему из Нитавы в Ригу. И он-де, Андрюшка, как приехал к Риге, и с Нитавской-де стороны у Двины в посаде стоят вышепомянутые ратные люди, которых они стречали на дороге и в Нитаве. И он-де, Андрюшка, приехав в тот же посад, лошадь свою поставил во дворе, а в том-де дворе стояли и те ратные люди и спрашивали у него, что он за человек и куда едет. И он-де, Андрюшка, сказывался им: руской-де человек, а приехал-де из Нитавы в Ригу для взятья товаров своих; и они-де задержания никакого ему не чинили. И он-де, Андрюшка, оставя в том дворе лошадь свою, пошел за Двину реку к Риге в посад на гостин двор, где товары их оставлены. И как-де к тому двору пришел, и в то-де время посад и гостин двор горит, а зажгли-де тот посад риженя. И он-де, Андрюшка, увидев то, что тот посад и гостин двор горит, пошел назад за Двину в посад к тем ратным людям для взятья лошади своей. И как-де он был в том посаде и в то де время видел он, Андрюшка, что те ратные люди ходят в шанцах, которые под тою Ригою, и говорили ему те ратные люди, что-де они те шанцы и свейских людей, которые в тех шанцах сидели, взяли в полон. И он-де, Андрюшка, взяв тое свою лошадь, поехал в Нитаву. И едучи дорогою до Нитавы, тех ратных людей конных и пеших стречал многих, едут к Риге ж. И приехав де в Нитаву, жили они, Петрушка и Андрюшка, в Нитаве недели с две. И в то время видели они: шло тех же войск мимо Нитавы к Риге конных и пеших многое число, а иные идут с женами и с детьми. А нитавские жители, немцы ж, называли тех ратных людей, что они саксонцы.

И живучи-де они, Петрушка и Андрюшка, в Нитаве, слышали от Риги многую пушечную стрельбу. И от Риги-де в тое Нитаву приезжали многие те ратные люди в тех дву неделях для покупки себе харчевых припасов и говорили в Нитаве многим людем, что-де была из Риги от рижан ис пушек по них, ратных людех, многая стрельба и хотели де риженя тою стрельбою выжечь посады, в которых они, ратные люди, стоят. А только-де их, ратных людей, никого не убили и посадов не выжгли, а сожгли-де всего хоромины две или три, а сколько подлинно, про то не сказали. Да они ж де, ратные люди, сказывали, что-де они из своих полков стреляли по Риге, пущали гранаты и теми-де гранатами разбили в Риге три палаты, да из одной пищали стрелили по генеральским палатам в верхней город и тем-де ядром стрелили в палату его в окно и в той палате стол тем ядром разбило, а его-де, генерала, не убили. Да они же де, ратные люди, сказывали им, что-де риженя город Ригу хотят сдать, только-де у них стоит за одним генералом, что он держит… И из Нитавы-де они, Петрушка и Андрюшка, да с ними же пристал из Нитавы печеренин посадцкой человек Ильюшка Михайлов, поехали в нынешнем Великом посту на третьей неделе в среду Курлянскою и Польскою землями, объезжая Свейскую землю, ко Пскову… А опричь де тех вышеписанных вестей ни от кого иных никаких вестей не слыхали. А рижского де уезду жители живут в домех своих для того, что от тех воинских людей утеснения им никакого нет, а только дают им, ратным людем, кормы своею волею, а не за принуждением. А мызники из мыз своих все выбежали в розные места»[602].

XXXVIII. Переговоры с Карловичем и Гейнсом в Воронеже

Подступ саксонских войск под Ригу и взятие Кобершанца, о котором так хвастливо писал Петру Карлович и о котором с такой простотой рассказывали псковскому воеводе посадские торговые люди, может быть, и были успехами, но ничтожными сравнительно с предполагавшимся взятием Риги. По крайней мере, вести об этих успехах не обрадовали Петра. 13 апреля в Воронеже царь высказывал жалобы на саксонцев датскому послу Гейнсу, с которым он встретился в этот день на обеде у Ф. М. Апраксина. После обеда, отведя посла в отдельную комнату, он сказал, что его беспокоит отсутствие известий из Риги и что все предприятие кажется ему очень плохо слаженным (fort mal concerteґe). «Царь сказал более, — пишет Гейнс, — он осуждает польского короля и его меры и спросил меня, можно ли одобрить его поведение, когда вместо того, чтобы лично присутствовать при предприятии такой важности, польский король остается в Саксонии, чтобы развлекаться с дамами и предаваться там удовольствиям. Я из почтительного респекта мог отвечать только выражением лица, выказывавшим желание, чтобы это было иначе, но царь продолжал мне говорить, что он не знает, как быть с договором с польским королем. Он, кажется, боится и даже говорил об этом прямо, что после того, как польский король овладеет Ригой, если это удастся, как бы этот король не заключил сепаратного мира и не оставил своих союзников, впутав их в войну. Я ответил, что Ливония, кажется, стоит труда и, чтобы успеть в этом, необходимо содействие царя. Он согласился, но заявил,