Кто посеял ветер - Неле Нойхаус

— Ясно. — Лицо Пии оставалось бесстрастным. Она научилась контролировать себя почти так же, как Боденштайн.

— Не будем тянуть время, — сказал Шторх, заметно картавя. — Вам известно, где он находится в данный момент?

— Нет, неизвестно, — ответила Пия, и это было истинной правдой. — У меня сейчас много других забот, помимо частной жизни моего шефа.

— Вам говорит что-нибудь имя Анника Зоммерфельд?

— Если оно не имеет отношения к расследованию, которое я сейчас провожу, то нет.

Он смерил ее взглядом, исполненным пренебрежения.

— Уважаемая коллега, — сказал Шторх почти дружески, очевидно решив сыграть на чувстве профессиональной солидарности. — Боденштайн мой старый друг, еще со времен нашей совместной учебы. Боюсь, он оказался в опасной ситуации, из которой не сможет выбраться самостоятельно. Возможно, эта женщина вскружила ему голову, обманула его, я не знаю. Помогите ему, предостерегите от еще более страшной ошибки.

— Каким образом я могу сделать это?

— Свяжитесь с ним и попросите его связаться с нами.

— Хорошо. Я попробую. Когда это нужно сделать?

— Немедленно, — ответил Шторх тоном, не допускающим возражений. — Позвоните ему прямо сейчас.

Пия переглянулась с доктором Энгель, пожала плечами и сняла телефонную трубку.

— Постарайтесь не вызвать у него подозрений, — распорядился Шторх. — И включите громкую связь.

Пия подчинилась. Как и следовало ожидать, включилась голосовая почта Боденштайна.

— Привет, шеф, — начала диктовать Пия, не сводя глаз со Шторха. — У меня возникла небольшая проблема, и нужен ваш совет. Дело срочное. Пожалуйста, позвоните мне как можно скорее.

Кирххоф положила трубку. Встретившись взглядом с Николя Энгель, она прочитала в ее глазах понимание. Ее начальница единственная из присутствующих знала, что Пия и Боденштайн были на «ты».

— Что-нибудь еще?

— Пока больше ничего. Спасибо. — Шторх был явно недоволен. — И помните: дело это…

— …в высшей степени секретное, — закончила за него фразу Пия. — Я так и поняла.

Янис расплатился с таксистом купюрой в двадцать евро, которую сунул в больнице в карман халата, с трудом вылез из автомобиля и оперся на костыль. После странного звонка Марка он тщетно пытался дозвониться до Рики, пока на его телефонной карте не закончились деньги.

Ему не давала покоя мысль о том, что какие-то люди проникли в дом и вынесли все из его рабочего кабинета. Не выписавшись из больницы, он — в пижаме, халате и шлепанцах — вышел на улицу и поймал такси. К сожалению, бандиты Айзенхута забрали у него портмоне, связку ключей и мобильный телефон. Если Марк сказал правду, он лишился всего своего имущества. Путь от такси до дома отнял у него последние силы. Когда Янис нажал на кнопку, он был насквозь мокрый от пота. Почему опущены ставни? Он нетерпеливо позвонил еще раз, и после этого дверь наконец открылась.

— Что здесь происходит? — спросил он Марка и прошел мимо него внутрь. Потребовалось несколько секунд, чтобы его глаза привыкли к полутьме. В прихожей его ожидал страшный беспорядок: мешки для мусора, одежда, горы рваной бумаги. Он в недоумении огляделся.

— Где Рики? — спросил он. — И что, собственно, здесь делаешь ты?

Марк ничего не ответил. Он неподвижно стоял с безучастным видом, скрестив на груди руки. Янису было безразлично, что происходило с Марком, его гораздо больше интересовал рабочий кабинет. Узкая винтовая лестница представляла для него почти непреодолимое препятствие, но он все-таки поднялся, ступенька за ступенькой. Как и внизу, здесь царил хаос. Вид опустошенной комнаты вызвал у него шок. Это был настоящий кошмар. Он в растерянности смотрел на пустые полки и голый стол. Мозг отказывался осознавать то, что видели глаза. Это зрелище было для него просто невыносимым. Спуск оказался еще более мучительным, чем подъем. Задыхаясь, он сел на нижнюю ступеньку. Марк не двинулся с места.

— Когда это случилось? — Янис устало вытер рукой пот с лица.

— Еще в субботу, — ответил Марк. — Рики не хотела говорить тебе. Как не хотела говорить и о том, что переспала со мной.

— Что ты сказал?

— Она, наверное, не сказала тебе, что улетает сегодня в Америку и уже расторгла договоры об аренде дома и магазина?

Теодоракис смотрел на юношу, не сводя глаз. Уж не рехнулся ли он окончательно? Марк поддел носком ботинка рваный мешок для мусора.

— Я узнал об этом случайно, — добавил он.

Он сунул руку за брючный ремень, и в следующий момент Янис увидел в его руке пистолет, очень похожий на настоящий.

— Ты с ума сошел? — Он попытался подняться. — Убери эту штуку.

— Сиди, — скомандовал Марк. — Иначе я прострелю тебе ногу.

Он произнес эти слова совершенно спокойно. У Яниса дернулся кадык. Бесстрастное выражение на лице Марка вызвало у него страх. Смертельный страх.

— Что… что ты хочешь?

— Мы дождемся здесь Рики, — ответил Марк. — Я хочу знать, почему вы оба все время мне лгали.

Розыск Ральфа Глокнера наконец увенчался успехом. Судя по всему, он не подозревал, что его ищет полиция, и, вернувшись после уик-энда, вновь остановился в отеле «У золотого льва».

— Владелец отеля проинформировал коллег в Келькхайме, и они выслали два автомобиля, — сообщил Кем, спускаясь вместе Пией по лестнице. — Он уже сидит в комнате для допросов.

— Ну хоть одна хорошая новость за сегодняшний день, — буркнула Пия.

Глокнер оставался ее последней надеждой, после того как все остальные подозреваемые отпали один за другим. Она занималась расследованием этого дела даже во сне. Так, прошлой ночью ей приснилось, будто отец Боденштайна застрелил Хиртрайтера, а затем и Аннику Зоммерфельд.

Когда Кем и Пия вошли в комнату для допросов, Ральф Глокнер поднялся со стула. Несмотря на крупные габариты, его движения отличались легкостью и пластичностью. Даже невыгодно тусклый неоновый свет не умалял производимого его обликом впечатления сконцентрированной энергии. Глокнер был настоящим богатырем, и Пия удивилась, как это она могла не заметить столь заметную фигуру на парковочной площадке перед зданием «ВиндПро».

— Нам стало известно, что в прошлый вторник вечером вы разговаривали с Людвигом Хиртрайтером, — начала она после того, как выполнила все протокольные формальности.

— Да, это так, — подтвердил Глокнер, положив руки на стол и сжав загорелые ладони в кулаки.

Коротко и деловито он рассказал, как они с Радемахером после совместного ужина спонтанно решили поехать в Эльхальтен, чтобы еще раз провести разъяснительную работу с Людвигом Хиртрайтером. Поскольку старик отказывался иметь дело с Радемахером, а с ним готов был поговорить, он отвез его в Рабенхоф, а Радемахер, пребывавший не в лучшем расположении духа, остался на парковочной площадке перед «Кроне». Хиртрайтер произвел на него впечатление усталого человека. По его словам, у него не было больше никакого желания ругаться и спорить. Ссоры с членами общественного инициативного комитета и с собственными детьми совершенно измотали его. Большие деньги его не интересовали, он лишь боялся потерять лицо перед другими людьми.