Перезагрузка времени - Отто Шютт

– Шаана, называй вещи своими именами, – поправила ее Шэрон. – Они потомки африканских гамадрилов, говорящие питекантропы, падальщики.

– О, какая встреча! – воскликнул Серж. И тут ему захотелось их проучить. – Девчонки, познакомьтесь с моим папой. Папа, это Шаана и Шэрон. Кто из них кто, я не помню, у гомосапов такая дырявая память. Давай я представлю их тебе по нашим древним гамадрильским традициям.

Под всеобщим вниманием он повел отца-великана к азиатским фифам, подсказывая тому правила игры. Приближаясь к ним, Серж ощутил в их глазах холодок растущего смятения. Бегающим взглядом они нащупывали моральную опору в своих соплеменниках – ее явно не находилось. Они гордо вздернули подбородки или просто подняли головы, чтобы рассмотреть получше нависшую над ними бородатую физиономию.

– А вы осмелели, – с насмешкой заметил Серж. – Меня-то вы в музее испугались.

На их личиках разыгралась партия из сменявшихся одно за другим выражений: побелевшая кожа покрылась красными пятнами; линии губ изогнулись в недоумении, будто порывались что-то сказать, но так и не осмелились; темные черточки бровей от напряжения скомкались ― не страх, а тревога в значительной мере отразилось в их обликах, в которых так и читалось «вы прилюдно изнасилуете нас?»

– Не бойтесь, мы только поздороваемся, – смягчил Сергей повисшее в воздухе напряжение.

Зилл предложил им руку для рукопожатия. Облегченно вздохнув, Шаана несмело протянула свою, наивно рассчитывая на американский политес, заключающийся в бесконтактном взаимодействии, когда двое прокатывали между ладоней воображаемый шар. Такой способ приветствия придумали на западе много веков назад, чтобы предотвратить распространение новых бактерий, устойчивых к антибиотикам. Гомункулы, приравнивающие физические прикосновения к фроттеризму, сохранили этот забавный этикет.

Тонкая кисть утонула в грубой когтистой лапе – от пронзительного визга ребенок захныкал. Отряхиваясь, как от чего-то мерзкого, Шаана залилась слезами, а Шэрон принялась успокаивать свою сокурсницу.

– Кстати, как ваш диплом по социализации в замкнутых пространствах? Много материала собрали? – с ребячливой веселостью осведомился Серж.

Девушки затряслись в рыданиях так громко, что Сержу стало жаль этих глупых студенток, запертых в оболочке стереотипов. Безусловно, он тоже пребывал в своих ограничительных рамках, унаследованных от предков, но это не повод глумиться и выяснять, чей стереотип правильнее. Пусть каждый живет со своими предрассудками, как ему вздумается, и лучше по отдельности: гомо супериор – в мегаполисах, а люди – в заброшенных землях, где им предоставили бы полную свободу.

– Думаю, они получили запоминающийся урок, – сказал он отцу. Тот одобрительно кивнул. Под крики ребенка они отошли прочь.

Гермафродит покачивал орущий сверток клетчатой кофты, рукава которой в невесомости беспорядочно распустились, и тихо пел, едва шевеля губами. Из случайно распахнувшейся материи вылетела звенящая побрякушка. Серж поймал ее и вложил в цепкие пальчики розовощекого плаксы, отметив естественное волнение родителя перед чужаками. Послышалось звонкое «агу». Зилл впервые после прихода в Нулевую Точку расплылся в улыбке. Он стоял поодаль, чтобы не смущать отцемать своим устрашающим видом и запахом. Гермафродит улыбнулся в ответ. Отогнув клетчатую материю, показал милое личико младенца.

У Шэрон и Шааны открылось второе дыхание. Они завыли громче прежнего, соревнуясь, у кого зычнее выйдет припев. Своими всхлипываниями они как бы говорили окружающим: «Вот, полюбуйтесь, что из-за вашего невмешательства с нами сотворили хищные гомосапы!».

– Нельзя потише? Вы пугаете ребенка, – возмутился двуполый родитель. На его узком лбу проступила явная печать недовольства.

В искрившемся фальшью припадке девочки заревели еще обильнее.

– Вас же не по башке ударили, а просто потрогали, – вытирая кровоточащую рану, заметил бизнесмен.

– Угомонитесь, – потребовал парень в спортивном костюме. Девушки вмиг затихли.

– Мы устроимся неподалеку, – сказал Сергей, не зная, как вести себя в ситуации, которую сам же и создал.

– Не стесняйтесь, здесь для всех хватит места, – ответила смуглянка. – Вы наверняка голодны. Пакетированную еду поищите в той кафешке. Берите белые пакеты, в них несинтетический протеин, он вам понравится.

– Схожу за чем-нибудь вкусненьким, – сказал Серж отцу.

– Ты выглядишь усталым. Отдохни, я справлюсь.

По примеру некоторых Серж присел, обняв колени. Удовольствия от урока, преподанного глупеньким девчонкам, он не получил, и уж тем более не почувствовал никакого облегчения от восстановления той вожделенной справедливости, к которой так стремился. Напротив, в нем зашевелилось тошнотворное чувство гадливости. Как же вовремя отец уберег его от страшной ошибки. Отправив их на первую палубу, он стал бы убийцей, и с этим грузом ему пришлось бы как-то жить.

Зилл без разбора сгреб мягкие тюбики в охапку и, направляясь обратно, предложил пару штук девушкам. Шэрон, фыркнув, картинно отвернулась. Зато Шаана, хоть и без благодарности, приняла жест доброй воли. Принесенные сладости оказались непригодны для желудков представителей рода сапиенс, о чем свидетельствовал значок на упаковке: перечеркнутый человечек, похожий на мартышку.

– У меня молочная шоколадка, она придется тебе по вкусу, – сидящая рядом женщина в нарядном платье протянула Сержу блестящую обертку и щедро улыбнулась до розовых десен – явный перебор для скромных на мимику гомункулов. Видимо, так она хотела продемонстрировать дружелюбность.

– Спасибо, – отблагодарил Сергей. Они с отцом разделили сладость на двоих. Молочный суррогат, несмотря на блеклый вкус, был необычайно сытен.

Отец завел тему, которую Серж так пытался избежать:

– Не расстраивайся, если с Юмису вы пока не вместе. Послушай совета: поначалу женщины не особо проявляют интерес, а иногда и вовсе со всеми подряд флиртуют, но это они так внимание привлекают, ревновать заставляют. Тут главное – холодную голову иметь. У меня с твоей мамой также было. Она дяде глазки строила, но я-то чувствовал, кто ей на самом деле нравится.

– Угу, – прогудел Серж, – ты рассказывал.

– Нынче у женщин нет выбора. Мужчин мало, а здоровых – еще меньше. Ты не дави на Юмису, дай ей самостоятельно решить. Как почувствуешь, что она к тебе душой тянется, вот тогда и сделай предложение. Так и заяви: «Отныне ты моя!». Женщины любят смелых, а слабину чувствуют. Не бойся, что откажет, – поучал Зилл.

– М-м, – промычал Серж, обдумывая, как лучше преподнести его взаимоотношения с непристойно красивой дамой, загнавшей себя в зависимость от своего влиятельного дружка. По прилете правда вскроется в любом случае.

Отец замолчал, будто придумывал каверзный вопрос. Сергей сработал на опережение:

– Папа, я хочу сознаться. Юмису… – Он замялся. Как же тяжело быть искренним. – В общем, она не как мы. Она гомункул.