Гость - Ли Чайлд

— И ты понял, что наиболее рьяно ошибку защищает Ламарр, — вставила Харпер. — Потому что это дело вела именно она. И ты заподозрил ее.

Ричер кивнул.

— Совершенно верно. Сразу же после гибели Элисон я подумал, что за всем этим стоит Ламарр, потому что она — ее близкий родственник, а, как ты совершенно справедливо заметила, в первую очередь следует присматриваться к ближайшим родственникам. И я задал себе вопрос: а что если Ламарр стоит за всеми четырьмя преступлениями? Что если она спрятала свой личный мотив за первыми тремя случайными женщинами? Но я не мог представить себе, как. И почему. Не мог найти личный мотив. Конечно, они со сводной сестрой не были особо близки, и все же ладили друг с другом. Никаких застарелых семейных обид. Например, по поводу несправедливого наследства. Сестры должны были получить поровну. Так что никакой зависти. И Ламарр категорически не летала самолетами, так что как это может быть она?

— Но?

— Но затем словно прорвало плотину. Это были слова Элисон. Я вспомнил их значительно позже. Она сказала, что отец умирает, но ведь «сестры должны заботиться друг о друге, правда?» Тогда я решил, что Элисон имела в виду эмоциональную поддержку. Но потом я подумал, а что если она хотела сказать совсем другое? Ведь эти слова часто используют с другим смыслом. Как, например, их использовала ты, когда мы пили кофе в Нью-Йорке, нам принесли счет, и ты сказала, что позаботишься о нем? Имея в виду то, что расплатишься сама, что угощаешь меня. И я подумал: а что если Элисон хотела сказать, что будет поддерживать сестру материально? Поделится с ней? Что если она знала, что отец оставит все свое состояние ей, а Джулии ничего не достанется, и она очень переживает по этому поводу? Джулия утверждала в разговоре со мной, что все будет поделено поровну, и она уже и так богата, поскольку старик был щедрым и справедливым. Но я вдруг спросил себя: а что если она лжет? Что если старик вовсе не был щедрым и справедливым? Что если Джулия бедна?

— Она лгала?

Ричер кивнул.

— Другого объяснения быть не могло. Внезапно все встало на свои места. Я понял, что Джулия не производит впечатление богатой. Одевается она очень скромно. Вещи у нее дешевые.

— Ты построил свою теорию на том, что у нее дешевые вещи?

Он пожал плечами.

— Я же говорил тебе, что это карточный домик. Но мой опыт показывает, что если у человека есть дополнительный доход помимо жалованья, это обязательно в чем-нибудь проявляется. Это может быть что-нибудь едва уловимое, тонкое, но оно обязательно должно присутствовать. А у Джулии Ламарр ничего этого не было. Значит, она была бедной. Значит, она лгала. Джоди рассказала мне, что у них в фирме есть правило «а что еще». Если кого-то ловят на лжи, сразу же возникает вопрос: а что еще? Что еще он солгал? И я подумал, а что если Ламарр также лжет насчет своих отношений к сестре? Что если она по-прежнему ненавидит Элисон, как это было в детстве? И что если она лжет насчет наследства, разделенного поровну? Что если ей самой ничего не светит?

— Ты это проверил?

— Разве я смог бы? Но вы сможете проверить и убедитесь сами. Другого объяснения быть не может. И тогда я подумал: а что еще? А что если всё является ложью? Что если Ламарр лжет по поводу того, что не летает самолетами? Что если это тоже огромная, прекрасная ложь, такая очевидная, что никому даже в голову не приходит задуматься о ней? Я даже спросил у тебя, как Ламарр это сходит с рук. Ты ответила, что все просто принимают это как непреложный закон природы. Да, мы все верили ей. И искали обходные пути. На что она и рассчитывала. Потому что это полностью снимало с нее любые подозрения. Но это была ложь. Иначе и быть не могло. Для Ламарр страх летать самолетами был бы слишком иррационален.

— Но ведь подобная ложь долго не продержится. Я хочу сказать, человек или летает самолетами, или не летает.

— Раньше, много лет назад, Ламарр не боялась самолетов, — сказал Ричер. — Она сама мне это сказала. Затем она якобы возненавидела это и перестала летать. Так что внешне все выглядит очень убедительно. Никто из знакомых Ламарр никогда не видел, чтобы она летала самолетами. Поэтому все ей верили. Но в случае крайней необходимости она могла заставить себя сесть в самолет. Если игра стоила свеч. А в данном случае игра стоила свеч. Самый твердый мотив, какой только может быть. Элисон должна была получить все, но Джулия хотела забрать все сама. Она была Золушкой, сгорающей от зависти, ревности и ненависти.

— Ну, меня она провела, — призналась Харпер. — Это точно.

Ричер погладил волосы Симеки.

— Она обманула всех. Вот почему в первую очередь Ламарр поработала в самых отдаленных уголках. Для того, чтобы заставить всех думать о географии, о расстояниях, о мобильности. Для того, чтобы самой выйти из-под подозрения.

Харпер помолчала.

— Но она ведь так расстроилась. Расплакалась перед нами, помнишь?

Ричер покачал головой.

— Ламарр не расстроилась. Она испугалась. Это было мгновение максимальной опасности. Помнишь, что было перед этим? Она отказалась дать себе небольшой отдых. Потому что понимала: ей требуется быть на месте, в курсе всего, чтобы исправить все изъяны, которые могли выявиться во время вскрытия. А затем я поставил под сомнение мотив, и Ламарр перепугалась до смерти, потому что я двигался в нужном направлении. Но когда я выдвинул версию о хищениях оружия, она расплакалась, вот только не потому, что была расстроена. Ламарр рыдала от облегчения, потому что ей по-прежнему ничего не угрожало. Я не выкурил ее из логова. И ты помнишь, что произошло дальше?

Харпер кивнула.

— Ламарр обеими руками поддержала твою теорию насчет хищения оружия.

— Вот именно. Она начала говорить за меня, сказала, что нам нужно мыслить более широко, сосредоточить максимальные усилия. Ламарр вскочила в вагон тронувшегося поезда, потому что увидела, что поезд движется не в том направлении. Она лихорадочно думала, импровизировала как сумасшедшая, посылая нас в очередной тупик. Но все же думала она недостаточно хорошо, потому что этот поезд был полной чушью. В нем была дыра размером в целую милю.

— Какая дыра?

— Невозможно себе представить, что всеми одиннадцатью свидетелями оказались единственные одиннадцать одиноких женщин. Я же говорил тебе, что моя теория была своего рода тестом. Я хотел узнать, кто не станет ее поддерживать. Против выступил один только Пултон. Блейк остался в стороне, расстроенный тем, что расстроилась Ламарр. А вот Ламарр сразу же подхватила мою гипотезу. Подхватила не раздумывая, потому что это выводило ее из-под удара. А потом, выслушав слова сочувствия, она отправилась домой. Но только домой Ламарр не пошла. По крайней мере, там она провела времени не больше, чем нужно, чтобы собрать чемодан. Ламарр направилась прямо сюда и приступила к работе.

Харпер побледнела.

— Она ведь призналась в своем преступлении, — сказала она. — Призналась вслух, прямо перед нами, когда уходила. Помнишь? Она сказала: «Я убила свою сестру». Якобы тем, что потеряла время впустую. Но на самом деле это была правда. С ее стороны это была жестокая шутка.