Превыше всего. Роман о церковной, нецерковной и антицерковной жизни - Дмитрий Саввин

Все это настораживало и раздражало Евсевия. А сегодня и вовсе день не задался – сначала очень нервный, нехороший разговор с отцом Николаем, потом нерадостные новости от отца Святослава Лагутина – нерадостные в том смысле, что новостей как таковых не было… И все это на фоне тревожных мыслей о том, что же за дела вместе с ФСБ крутит его собственный благочинный.

– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго! – раздался за дверью негромкий, прокуренный и сбивчивый голос.

– Аминь! – устало ответил Евсевий.

Из-за приоткрывшейся двери с почти змеиной грацией, бочком, внутрь кабинета просочилось тело, облаченное в старый, песочного цвета костюм. Верхнюю часть тела увенчивала соломенно-седоватая голова с гладко выбритым лицом, иссеченным множеством глубоких морщин. Чуть пониже мутноватых, как у кильки, глазок-бусинок торчал острый длинный нос, а все, что находилось ниже носа, было вытянуто в трубочку, на конце которой можно было различить ротовое отверстие. К архиерею, в очередной раз за день, зашел «доложиться» недавно трудоустроенный в епархии комендант Юрий Михайлович Шаблыков.

– Владыка, – начала он. – Тут такое дело…

– Какое дело? – по-прежнему устало спросил архиерей.

– Даже не знаю, с чего бы лучше начать.

– Ну, начинай уж с чего-нибудь!

– Я по поводу отца Кассиана…

Евсевий молча, вопросительно взглянул на коменданта.

– Тут такое дело… Информация поступила… Насчет кассы…

– Ну, проходи!..

* * *

Шаблыков подошел чуть ближе к архиерейскому столу. Садиться ему Евсевий не предложил – то ли забыл, то ли не посчитал нужным.

– У нас ведь – ну, насколько мне известно – сейчас черные кассы запрещены. Можно сказать, борьба с ними ведется, – продолжил комендант.

– Так! – коротко ответил архиерей.

– Ну, значит, я вот об этом знал. А вчера пили мы чай с бухгалтершей, и она мне и рассказывает: такие, мол, дела. В Свято-Иннокентьевском храме у отца Кассиана имеется черная касса. На несколько сот тысяч.

До начала истории с китайским миссионерством Евсевий, пожалуй, сразу бы отмахнулся от подобной сплетни. Он, конечно, вполне допускал, что его благочинный мог утаивать какие-то суммы от епархиальной казны. Более того, зная его склонность тянуть все материальные ценности под себя, был в этом уверен. Однако речь шла все же о небольших суммах, которые на епархиальный дебет-кредит серьезно повлиять не могли. Но теперь иное дело. Фээсбэшная управа слово свое сдержала, и буквально в первые же дни после неофициального миссионерского соглашения организовала для епархии довольно тучную финансовую пажить. Схема получалась простая. Отец Кассиан, кроме всего прочего, числился наместником мужского монастыря, который в ближайшее время должен был открыться в окрестностях Мангазейска. Обители как таковой еще не было, но уже была маленькая община, состоявшая из самого отца Кассиана, одного иеродиакона и двух послушников. Эта община официально получила в пользование несколько гектаров сельскохозяйственной земли, которая худо-бедно обрабатывалась соединенными усилиями монашествующих, епархиальных работников нижнего уровня и, конечно же, учащихся Пастырских курсов. И вот теперь местное управление погранвойск решило заняться благотворительностью и стало ежемесячно и безвозмездно передавать отцу Кассиану энное количество бочек с соляркой, бензином и прочим ГСМ – для сельхозтехники, задействованной на монастырской земле.

Разумеется, отец Кассиан об этом сразу же архиерея уведомил.

– Слава Богу! – радостно сказал Евсевий, услышав его отчет.

– Владыка, у нас там всего один трактор, – сказал благочинный. – Да и тот на ремонте. Все руками делается.

– Ну да. Знаю, – ответил Преосвященный, еще не сообразив, куда клонит его секретарь и благочинный.

– Даже если б он работал круглосуточно, нам столько солярки не потребовалось бы. Даже если бы у нас было десять тракторов.

– И что ты предлагаешь? Отказаться?

– Нет, Владыко! – тут голос отца Кассиана стал масляно интимным. – При наших расходах и долгах… Отказываться, конечно, нельзя. Думаю, надо бы эту солярку нам реализовать.

– Так! – уже заинтересованно произнес Евсевий. Он начинал понимать, какую схему хочет провернуть благочинный.

– Если благословите, ее можно продать…

– Что ж, предложение разумное. Только…

В повисшей паузе содержался логичный вопрос, на который отец Кассиан тут же и ответил:

– Разумеется, делать это надо неофициально. Я говорил уже коротко об этом. С нашими пограничниками. Такая возможность есть.

Евсевий помолчал несколько секунд. Схема получалась циничная и, откровенно сказать, не вполне законная. Понятно, что тем милым людям, кто отвечает за «пожертвование» горюче-смазочных материалов еще не существующему монастырю, было бы гораздо интереснее оперировать не бочками соляры, а деньгами. Определенный процент которых, само собой, к их рукам будет прилипать. Какова роль в этой схеме отца Кассиана? Очевидно, что он как минимум удобен тем, что этому процессу не помешает…

С другой стороны, епархии требовалась не солярка и бензин, а деньги. Именно они были нужны для продолжения строительства кафедрального собора. А как их получить иначе? Строго говоря, то, что пограничники безплатно передают епархии солярку, тоже выглядело довольно сомнительно. Ведь они – не частная лавочка и жертвовать свое имущество Церкви по закону не имеют права. Если эта информация попадет в местную прессу, особенно тому же Козлобесову, шуму будет много… Поэтому епархия не может самостоятельно, честно и открыто продавать эту солярку. Да даже если бы могла – у скольких людей вызвал бы смущение тот факт, что православное духовенство занимается такими коммерческими операциями? Очевидно, что у многих. Словом, превращать пожертвованные солярку и бензин в деньги легче всего тем способом, который предложил отец Кассиан. В конце концов, если набьют себе карманы на этом деле генерал и еще пара каких-нибудь полковников – так это их грех. И их ответственность.

– Что ж, делай, – задумчиво сказал Евсевий.

– Благословите!

– Только вот что, – наставительно добавил архиерей. – Все деньги, какие с этого получим – сразу же в епархиальную кассу. Оформите как пожертвования. Ну или еще как – разберетесь!..

– Благословите! – снова отчеканил отец Кассиан.

И вот уже два раза благочинный заносил в бухгалтерию пухлые конверты с наличностью. Которая, надо сказать, очень пригодилась при очередном пожарном погашении долгов. А теперь вот пришел комендант и говорит, что помимо этих пухлых конвертов было кое-что еще, чем благочинный делиться не захотел.

– О как! – сказал Евсевий в ответ на донесение Шаблыкова.

– Я сразу не поверил, – ободренный вниманием архиерея, продолжил комендант. – Ну, то есть не то что не поверил… Но решил, так сказать, объективно. Из разных, значит, источников. Поэтому сегодня вот поспрашивал знакомых в Свято-Иннокентьевском храме, кто с Лидией Марковной общается, и они подтверждают. Так точно, говорят. Имеется черная касса. Отец Кассиан ее у себя в келье хранит. В сейфе.