Дом Цепей - Стивен Эриксон

— Как? Кто? И что с Престолом?

Дарист резко остановился, развернулся, глаза его загорелись ярче:

— Вопрос безрассудный и непрошеный. Что привело тебя, человек, на Плавучий Авали?

Резчик помедлил. Отношения между теперешними правителями владений Тени и тисте анди никогда особо тёплыми не были. И Котильон даже не намекал, что придётся иметь дело с Чадами Тьмы. Их ведь поселили здесь именно ради того, чтобы никто не занял истинный Трон Тени.

— Меня прислал один маг — учёный. Исследования заставили его счесть, что остров — и то, что на нём находится, — под угрозой. Он желает узнать природу этой угрозы.

Дарист некоторое время молчал, его морщинистое лицо по-прежнему оставалось невыразительным. Затем тисте анди спросил:

— Как же зовут этого учёного?

— Эм-м, Барук. Знаешь его? Он живёт в Даруджистане…

— Мир за пределами этого острова меня не беспокоит, — отозвался Дарист.

Вот поэтому, старик, вы и попали в беду. Котильон был прав.

— Тисте эдур вернулись, да? Чтобы забрать Трон Тени. Но вас здесь оставил Аномандр Рейк, чтобы…

— Он ещё жив, верно? Если возлюбленный сын Матери Тьмы недоволен тем, как мы справляемся со своим заданием, пусть уж изволит прийти и сказать нам об этом лично. Тебя ведь прислал сюда не какой-то там смертный чародей, да? Ты преклонил колени перед носителем Драгнипура? Что же, он вновь претендует на кровное родство с тисте анди? Отрёкся от своей драконьей крови?

— Откуда мне знать?..

— Выглядит он ныне стариком — куда старше меня? А, вижу, ответ ясно написан на твоём лице. Не отрёкся. Что ж, можешь вернуться к нему и сказать, что…

— Постой! Не служу я Рейку! Да, я его видел, лично и не очень давно, и выглядел он тогда молодо. Но я перед ним не падал на колени — видит Худ, он тогда всё равно был слишком занят! Слишком занят дракой с демоном, чтобы со мной разговаривать! Мы только встретились, и всё. Я не понимаю, о чём ты говоришь, Дарист. Извини. Так что я уж никак не смогу его найти и передать, что бы ты там ни хотел ему сообщить.

Тисте анди ещё некоторое время разглядывал Резчика, затем развернулся и продолжил путь.

Даруджиец зашагал следом. В мыслях его царил полный разброд. Одно дело — принять поручение от бога, но чем дальше он продвигался по этому жуткому пути, тем более незначительным, неважным себя чувствовал. Раздор между Аномандром Рейком и тисте анди с Плавучего Авали… это ведь, в общем-то, не его дело. По плану нужно было незаметно пробраться на остров и никому не показываться. Проверить, правда ли то, что эдур отыскали это место. Хотя кто скажет, как Котильон распорядится таким знанием?

Вот об этом мне стоит подумать, наверное. Проклятье, Резчик! У Крокуса сразу бы возникли вопросы! Видит Маури, он бы куда дольше колебался, прежде чем принять такой договор с богом. Если бы вообще его принял! Да, новая личина давала некоторое чувство порядка — он думал, что так обретёт бо́льшую свободу. Но теперь, похоже, выходило, что по-настоящему свободным был как раз Крокус.

Свобода, впрочем, не приносила счастья. Более того, быть свободным означало жить в отсутствии — ответственности, преданности, давления, порождённого чужими ожиданиями. Эх, невзгоды помутили мой взор. Невзгоды и угроза истинного горя, которая подбирается всё ближе — нет! Наверняка она жива! Где-то там, наверху. На острове, на который напали…

— Дарист, пожалуйста, подожди чуть-чуть.

Высокий тисте анди остановился.

— Я не вижу причин отвечать на твои вопросы.

— Меня беспокоит… моя спутница. Если она жива, она оказалась где-то над нами, на поверхности. Ты сказал, что на острове враги. Я боюсь за неё…

— Мы чувствуем присутствие чужаков, Резчик. Над нами тисте эдур. Но никого более. Она утонула, эта твоя спутница. Не стоит держаться за надежду.

Даруджиец вдруг сел на пол. Его замутило, сердце сбилось с ритма от боли. И отчаяния.

— Смерть — не самая жестокая участь, — проговорил сверху Дарист. — Если она была тебе другом, ты будешь тосковать по её обществу, и в том — истинная причина твоего горя. Ты жалеешь себя самого. Мои слова могут тебе не понравиться, но они рождены опытом. Я пережил смерть многих своих сородичей и скорблю о пустоте в жизни, которую они прежде заполняли. Однако эти потери лишь помогают смириться со своей собственной неизбежной гибелью.

Резчик уставился на тисте анди:

— Извини, Дарист. Ты, может, и стар, но ещё и глуп. И я начинаю понимать, почему Рейк тебя здесь оставил, а потом позабыл. А теперь — заткнись, будь добр.

Юноша рывком поднялся. Он чувствовал себя опустошённым, но решил ни за что не поддаваться отчаянию, которое грозило захлестнуть даруджийца с головой. Потому что именно это и сделал он, тисте анди, — сдался.

— Твой гнев меня не ранит, — произнёс Дарист, затем повернулся и указал на двойные двери прямо перед ними. — Там ты сможешь отдохнуть. Там же лежат спасённые вещи.

— И ты мне ничего не расскажешь о битве наверху?

— Что тебе сказать, Резчик? Мы проиграли.

— Проиграли?! Сколько вас осталось?

— Здесь, в Обители, где стоит Трон, — только я. Теперь же — отдохни. Скоро у нас будут гости.

Яростный вой отозвался в костях Онрака, но неупокоенный воин знал, что спутник ничего не слышит. Ибо это выли два духа, заключённых в огромных звериных статуях, что высились на равнине перед ними.

Над головой туча раскололась надвое и быстро таяла, рассыпаясь на тонкие волокна. По небу плыли три луны — и два солнца. Свет тёк бесчисленными оттенками, пока луны карабкались вверх по невидимым нитям. Странный, тревожный мир, подумал Онрак.

Буря улеглась. В укрытии под маленьким холмом спутники переждали её, слушая, как ярится шквал у громадных статуй, завывает на усыпанных камнями улицах разрушенного города на равнине за ними. Теперь же воздух наполнился влагой.

— Что ты видишь, т’лан имасс? — спросил Трулл, который сидел, сгорбившись, спиной к сооружениям.

Пожав плечами, Онрак отвернулся от статуй, которые уже довольно долго рассматривал.

— Здесь скрыты загадки… о которых, думаю, ты знаешь больше моего.

Тисте эдур поднял глаза и криво усмехнулся:

— Вряд ли. Что ты знаешь о Псах Тени?

— Немного. Логросы лишь однажды столкнулись с ними. Давным-давно, во времена Первой империи. Всего их семь. Служат они неведомому хозяину, однако склонны чинить разрушения.

Трулл вновь ухмыльнулся и уточнил:

— Человеческой Первой империи или вашей?

— Я мало знаю о человеческой империи с таким названием. Лишь единожды, Трулл Сэнгар, призвали нас в самое её сердце, чтобы положить конец хаосу, порождённому одиночниками и д’иверсами. Во время той бойни мы Псов не видели.