Янтарный Меч 5 Эпоха Смертных - Fei Yan 绯炎

Тихий пейзаж, казалось, успокоил его суматошный разум, но слова принцессы Грифины все еще были живы в его памяти.

«Серебряная Королева, Король Эльфов Ветра и Папа Фанзина в то время тоже были в курсе» .

«Они были не только в курсе, но и в опыте. Только они знали, что произошло в битве у горы Алкаш. Есть еще одна вещь, которую я должен вам сказать, мистер Брендель. Эльфы ветра также в долгу перед лордом Дариусом. “

Но это было не так просто. Брендель покачал головой. Потому что он помнил, что сказала ему Вероника. Священная война закончилась сорок лет назад, и с тех пор Серебряная Королева шаг за шагом поднималась до положения верховного правителя Империи. В молодости у нее было приключение, которое позволило ей остаться молодой навсегда. Даже клан Дракона был в долгу перед ней из-за этого. Беспорядочные нити, казалось, постепенно соединялись вместе. В этот момент за слоями истории Брендель действительно увидел тень Золотого Народа.

Клан Дракона.

Почему Клан Дракона был вовлечен в это дело?

На самом деле у него в голове было другое имя — Алоз.

Брендель молча пошел к берегу реки. Участок пней образовал открытую местность. На другом берегу реки был тихий Олений лес. В прошлом в лесу было много легенд. Старые ведьмы, феи, белый олень, замки с привидениями — все это доставляло ему бесконечную радость, когда он был ребенком. Авантюрная натура мальчиков была естественным врагом взрослых. Хотя местным детям было запрещено входить в лес, все же было два раза, когда ему это удалось.

Постепенно воспоминания о детстве смыли в его уме сомнения. На мгновение Брендель не мог не думать о Бреттоне, этом высокомерном парне. В то время он был лидером детей за пределами города, а Бреттон следовал за детьми знати в городе. Несколько раз они яростно дрались и были избиты до полусмерти. Но в то время он не мог победить Бреттона, и между ними образовалась вражда.

Он покачал головой, и группа трясущихся детских лиц исчезла из его памяти. Бреттон уехал на север и не знал, как у него дела. Небольшой конфликт между ним и Бреттоном давно исчез, когда он был в Ампере-Силе. Его отец, сэр Харбух, пришел навестить его во второй половине дня. Должно быть, он слышал о нем от начальства легиона Ван Меера. Он до сих пор помнил бойкий вид сэра Харбуха, когда тот был начальником службы безопасности. Однако в прошлом году Харбух ушел со своей работы в Дворянском парламенте и вернулся домой, чтобы насладиться пенсией. Когда Брендель увидел его снова, волосы сэра Харбуха были седыми, как будто он постарел лет на десять.

Естественно, Харбух пришел к нему домой, чтобы узнать о Бреттоне. Он ничего не скрывал, так как Бреттон доверил ему передать сообщение его семье, когда он был в Ампере Силе. Но когда он увидел седовласого, сутулого сэра Харбуха, который все время разговаривал сам с собой, как старик, Брендель почувствовал, что время течет, как вода.

«Айя, этот ребенок Бреттон не знает, как обращаться с людьми. Брендель, вы двое выросли вместе. Ты должен помочь ему, не позволяй ему обижать слишком много людей» .

Думая о словах сэра Харбуха, Брендель невольно почувствовал себя немного удивленным. По его мнению, Бреттон действительно был таким человеком. Но он был не лучше. Если бы он не был таким озорным в молодости, он бы не позволил знаниям своего деда пропасть даром. Он вздохнул и медленно пошел вдоль берега реки. Тихая лесопилка была наполнена скрипом насекомых десять лет назад, и сегодня она остается такой же. Единственная разница заключалась в том, что лунный свет был ярче, а звук текущей воды казался чище.

Брендель медленно прошел мимо этих знакомых сцен. Почти каждый пенек был наполнен обрывками его воспоминаний. В его сердце было слабое понимание. Как будто мир постепенно стал реальным и ясным в его глазах с самого утра. Менталитет прохожего и игрока, существовавший всегда, наконец начал давать трещины. Брендель даже слышал звук разбивающегося и рассыпающегося стекла, растапливающего лед и снег.

Он поднял голову, и перед его глазами появилась тень. Как будто весь мир превратился в цвет старой фотографии. Он видел прошлое, сцену, когда дедушка привел его сюда, чтобы попрактиковаться в фехтовании. Каждый меч, каждый шаг, каждое поднятие руки, траектория света меча четко отражались в его памяти.

Он видел, как его снова и снова бьют, а затем он встает, иногда жалуясь, иногда закатывая истерику.

Но этот старик просто молча смотрел на него, не говоря ни слова.

Но на мгновение, как будто он был одержим, он увидел, как легендарный Меч Святой Даруис поднял голову и посмотрел в его сторону. Брендель был так потрясен, что покрылся холодным потом. Он стоял неподвижно под ярким лунным светом, и воспоминания о прошлом текли в его разум, как струящаяся вода.

От рождения к взрослению, от невежества к зрелости, он, казалось, видел последний момент, когда очнулся ото сна. Покачивающийся скелет, острый меч, инкрустированный черными розами, беспорядочные изображения переплетались и быстро вращались, словно линии, уходящие вперед. Брендель вдруг понял, что это был Закон.

Стена Закона стала реальной и ясной перед ним, а затем рухнула. Брендель поднял голову и увидел, что весь мир расширяется в пространстве небытия, а в центре этого мира возвышается в облаках белая башня.

Вторым миром была Белая Башня, Овилия. Легенда гласит, что Белая Башня поддерживала весь порядок Вонде и была концом всех линий Закона. Все законы образовывали круг, называемый «Миром», с центром в нем. Марта написала все истины и законы на Белой Башне, и путник взобрался на Белую Башню, постигая истинный смысл мира одну за другой.

Это было похоже на то, как ребенок и старик шли рука об руку, и смертные говорили, что они на стороне правды.

Брендель вдруг открыл глаза, и в его ярких глазах появился странный свет. Что такое пространство и время? Они описывали состояние материи, как будто они существовали в этом мире, но и не существовали в этом мире. Но в тот момент, когда он коснулся Вонде, основные законы этого мира наконец открыли ему дверь.

Брендель поднял руку, и камень, который должен был существовать в определенном положении в реальности, исчез, а затем появился перед ним. У него возникло ощущение, что он легко может изменить природу материи, и поверхность камня стала бугристой,