Неделя в декабре - Себастьян Фолкс

Габриэль отошел на несколько шагов, миновав по пути маленького человечка с немигающими глазами и лоснящейся кожей, пару секунд назад представленного кому-то как Джон Вилс. Человечек говорил своему собеседнику:

— Да, мы потеряли на этом шесть шаров, однако к концу недели они к нам вернутся. Такова жизнь.

— Шаров?

— Миллионов.

— Миллионов?

— Да. Фунтов стерлингов.

— А это не слишком много?

— Да уж не мало. Ну так мы ведь не в бирюльки, мать их, играем.

За Вилсом стоял у окна благодушно улыбавшийся джентльмен, в котором Габриэль признал лидера оппозиции. Склонившись к стройной женщине в плотно облегающем зеленом платье, он говорил:

— С чем нам сейчас приходится бороться, так это со свойственным очень многим родителям низким уровнем ожиданий. Ничего нет хорошего в том, чтобы просто отправить маленького Джонни… или, э-э… Джоанну…

— Или Вазира.

— Вазира в особенности, потому что принуждать любого из этих сдавать десяток ненужных им экзаменов попросту бессмысленно. Нам необходимо поднять планку. Поднять стандарты всего, что…

Полное отсутствие мебели позволяло гостям свободно передвигаться по гостиной, не натыкаясь на столы и стулья, однако, к сожалению, опустевшая комната стала гулкой, из-за чего услышать собеседника можно было, лишь стоя к нему вплотную или если он кричал в голос.

Габриэль заметил, как низкорослый мужчина с осыпанным перхотью воротником (кажется, его представляли кому-то как Лена) придвинулся поближе к индийской княгине, предположительно миссис Портерфилд. И увидел, как она благовоспитанно наклоняется к нему и сразу же отшатывается.

Оля крепко держалась за руку «Штыка». Он стоял спиной к камину, в котором гудело, пожирая поленья, слишком сильное пламя. В новой белой рубашке, джинсах — авторской модели — и дорогих кроссовках из черной замши «Штык» выглядел моложе прочих гостей, экзотичнее их, он словно светился от здоровья и недавнего секса. Его черные, вьющиеся, чуть напомаженные волосы и безупречная кожа придавали — в силу контраста — другим гостям вид людей потасканных, потерпевших поражение: глаза их покраснели от долгого сидения за компьютером, кожа обретала блеск, лишь когда ее смазывали кремом — омолаживающим, как уверяли производившие его шарлатаны.

«Штык» беседовал с Роджером Мальпассе, испытывавшим некоторые затруднения: рассказы поляка о премьер-лиге страшно интересовали его, однако Роджеру никак не удавалось оторвать взгляд от Оли — уж слишком большую часть тела девушки оставляло открытым ее лишенное рукавов (да и лифа, казалось ему, тоже) и в то же время на удивление скромное платье из темно-красного атласа.

— Та худая особа — ваша жена? — спросил «Штык», указав на Аманду в ее изумрудных ножнах.

— Да-да, она самая. Так что вы скажете? «Ман-Юнайтед»? Думаете, вам удастся побить их?

Перед тем как покинуть квартиру, Роджер изловчился принять вторую порцию «детонатора» (строго говоря, почти «алконавта»), и теперь его переполняла уверенность в себе.

— «Ман-Ю» очень хорошая футбольная команда, — ответил «Штык». — Юным я многому научился у ее знаменитого квартета: Бекхэма, который был образцом стиля, ирландского воина Кина, Скоулза, который всегда вытаскивал команду из затруднительного положения, и волшебника дриблинга Гиггза.

Роджер рассмеялся:

— Я тоже. Я в их честь даже собачек моих назвал. Бекхэм, Скоулз — вот, правда, третьего Баттхедом зовут. Баттхед у нас легавый.

Перед мысленным взором «Штыка» предстал замерший секундомер, который висел над ссылками interbabel.com. Легавый? «Легавый: м. груб. Сыщик, доносчик».

— А почему вы назвали пса Баттхедом? — спросил он.

— Потому что не хотел называть Бивсом, — усмехнулся Роджер Мальпассе. — Шучу, конечно. Надо было назвать его Руни. Он тот еще красавец.

— Мне кажется, вы любите собак? — спросил «Штык».

— О да. У нас их шесть. Три Амандины — выжлецы и шпиц. Мы их с собой в Лондон притащили.

Вы жильцы? Шпиц — от какого дома? Притащили в Лондон?.. Нет, невозможно.

— Мне нравятся собаки, — сказал «Штык». — Моя сучка сейчас в конуре, ожидает приезда в Англию. Ей четыре года. Бернская пастушеская сучка.

— А, понял, — отозвался Роджер. — Я уж было решил, что вы это о… Так, теперь поаккуратнее. Вторая половинка на подходе.

«Штык» оглянулся и увидел направлявшуюся к ним Аманду.

— Вторая половинка… Чего? А, ну конечно. Очень красивая особа.

Роджер чуть не покатился со смеху:

— Да это я не о собаке сказал. О моей жене.

— Тад, — произнесла Оля. — Тут один мужчина на меня как-то странно смотрит.

— Который?

Оля указала на Джона Вилса.

— Кто этот мужчина? — поинтересовался «Штык».

— Вон тот? — переспросил Роджер. — Это Джон Вилс. Хозяин хедж-фонда. Он на всех как-то странно смотрит. Не обращайте внимания. Гляньте-ка, нам еще выпивку тащат.

Патрик Уоррендер появился с опозданием, принес Софи извинения, огляделся в поисках Р. Трантера и увидел его отходившим от людей, которые окружали Джона Вилса.

— Я тебе кое-что принес, Ральф. — Патрик взял его за локоть, провел через выходящую на лестничную площадку дверь и достал из внутреннего кармана конверт. — Надеюсь, тебе понравится. Хочешь — посмотри сейчас.

— А что это? — Первой реакцией Трантера стал испуг, вызванный мыслью, что его лишают положения — так, собственно говоря, никем и не утвержденного — литературного обозревателя газеты Патрика.

Патрик улыбнулся:

— Давай-давай. Конверт не кусается. Вскрой его. Я попросил Арабеллу отпечатать этот документик, пока она сегодня воскресный номер готовила. Специально за ним в редакцию заезжал.

Трантер следка подрагивавшими руками вскрыл конверт. И увидел предложение о работе: официальное предложение ежемесячной оплаты его услуг. Глаза Трантера, быстро пробежавшись по тексту, зацепились за деталь весьма существенную: 25 000 фунтов стерлингов в год.

Он постарался скрыть охватившее его изумление:

— Выглядит неплохо. Спасибо. Но почему именно сейчас? Вот уж чего не ожидал. Меня вполне устраивала наша прежняя договоренность.

— Знаю, — ответил Патрик. — Просто я подумал, что это поможет тебе пережить разочарование, вызванное историей с «Пицца-Топпинг».

— Ты имеешь в виду «Пицца-Палас»?

— «Пицца-Как-Скажешь», — улыбнулся Патрик. — Похоже, я слепил два приема в один. В общем, мы предлагаем тебе ежемесячную оплату трех обзоров в месяц. Если трех подходящих книг не наберется, деньги ты все равно получишь те же. Если их окажется четыре, плата возрастет pro rata.[66]