Простить и поверить - Вера Эн

возле Черемухиных родителей и показывающий им, какие виды способен снимать новый квардрокоптер. Кирилл планировал сделать отцу и его невесте на свадьбу потрясающее видео, но возможности начать съемку у него пока не было. — Если надо, на, подержись, — протянул он концы обвязанного вокруг шеи оранжевого шарфа. — Хорошо успокаивает.

Дима удивленно посмотрел на него. Когда они с сыном запаковывались сегодня в костюмы и мучились с галстуками, шарфа не было. Дима, признаться, вообще в последние два месяца его не видел и уже начал забывать об этой Кирюхиной привычке кутаться в него в минуты тревоги. Почему вдруг теперь?..

— Кир, что не так? — прямо спросил он. Сын удивленно хлопнул глазами, но потом, очевидно, перехватил Димин взгляд и махнул рукой.

— Да нет, пап, все хорошо, — ответил он и улыбнулся чуть смущенно. — Я просто решил, что бабуля должна быть на твоей свадьбе. Пусть хоть так.

Он смотрел на него ясным открытым взглядом, и Дима благодарно привлек его к себе. Да, обидно, конечно, — за мать обидно — что она не дожила до этого момента и так и не узнала, что ее горемычный сын дождался-таки свою Черемуху и именно с ней планирует провести всю жизнь. В отличие от него, она всегда верила, что рано или поздно он найдет свое счастье и больше его не упустит. И Дима многое бы дал, чтобы она оказалась права.

Да где, в конце концов, Ленка? Куда уехала? Почему пропала? По какой причине ничего не сказала ни ему, ни родителям? Вон уже и записанная за ними на регистрацию пара к ЗАГСу подъехала, а от Лены ни слуху ни духу! Что вообще происходит? О чем Дима не знает?

Он рассеянно потрепал сына по волосам, чем вызвал немедленное Кирюхино возмущение, и обернулся к Любови Алексеевне, надеясь, что хотя бы они с мужем получили от дочери какие-нибудь вести. Но она только перекладывала из руки в руку какой-то объемный непрозрачный пакет, с которым вышла из машины, а когда перехватила Димин взгляд, только огорченно покачала головой. Дима глубоко вздохнул и достал мобильник.

Да, Владимир Васильевич, передавая Ленин наказ, просил не звонить, но время уже отчаянно поджимало, и Дима считал себя вправе в этом случае выяснить, что произошло с невестой. Нет, он не подозревал, конечно, что Черемуха в последнюю секунду передумала и решила сбежать от него в день самой свадьбы, как это любят показывать во второсортных фильмах: ту радость, которой Лена сияла, готовясь к торжеству, ни с чем нельзя было спутать. Но вот мерзкое ощущение тревоги, столь часто наведывающееся к Диме в последний год, проснулось и сейчас, вынуждая перебирать опасные причины Лениного отсутствия.

Что, на самом деле, могло произойти? Застряла в пробке? Так выходной летний день: пробок в городе не было как факта. Гладила свадебное платье, прожгла его и побежала покупать новое? Тогда взяла бы с собой Любовь Алексеевну. Упала, сломала ногу, на скорой уехала в травмпункт? Тогда сама бы позвонила, чтобы Дима забрал ее и на руках принес в ЗАГС. Бывший поклонник попросил о прощальном свидании и решил выкрасть? Родственнички Жанны Федоровны нашли способ отомстить за подставу? Или Дуденко сбежал из СИЗО, чтобы расплатиться за свое поражение?

От этих мыслей так гулко застучало сердце, что Дима забил на все наказы. Ткнул иконку с Ленкиным именем, вдавил трубку в ухо и задержал дыхания, ожидая ответа.

Один гудок, второй, третий… Когда абонент в сети, это же хорошо? Это же значит, что он просто не слышит? Если бы что-то случилось, телефон бы просто отключили, а не терпели разошедшуюся мелодию. Или все не так и Дима опять чего-то не учел, слишком рано расслабившись и решив, что все неприятности позади?

— Ну же, Ленка, возьми трубку! — самому себе под нос пробормотал он. — Возьми, черт тебя подери! Я тебя в кладовке запру на весь медовый месяц, если ты мне сейчас не ответишь! И из дома будешь только под моим присмотром выходить! Давай, остался последний шанс!

На десятом гудке вызов оборвался и телефон отключился. Дима дернул галстук, освобождая путь застрявшему в горле воздуху. Обвел взглядом пустую дорогу, ненавидя собственную пустую голову, — и вздрогнул от звонкого счастливого голоса.

— Димка!..

Черемуха подлетела, словно принесенная ветром, — быстрая, легкая, растрепанная, шальная. В светлом брючном костюме, с каким-то необыкновенным праздничным макияжем, с несходящей улыбкой на приоткрытых губах. Она с разбегу бросилась Диме на шею, зашуршала у самого его уха какими-то бумагами, а потом поцеловала у самого подбородка — жарко, восторженно — и Дима наконец пришел в себя.

— Ты где была?! — почти разъяренно выдохнул он. — Я на стенку уже полез! Что за приколы, Черемуха?!

Но Ленка и не подумала отвечать. Только порхнула к приближающемуся к ним Киру и обняла его с таким же необъяснимым восторгом.

— Теть-Лен, вы чего, в самом деле? — пожурил ее тот хоть и ответил довольно легко на объятия. — Папка тут чуть с ума не сошел. Он же вас двенадцать лет ждал, а вы еще ждать заставляете.

Лена лучезарно улыбнулась и глубоко вздохнула, немного успокаивая саму себя. Потом все же не удержалась, быстро поцеловала Кирилла в щеку.

— У меня есть оправдание, — заверила она и сунула Диме в карман пиджака листок бумаги, который не выпускала из рук. — Потом, Корнилов, — не дала она посмотреть, что там такое, и потянула к дверям ЗАГСа. — А сейчас я хочу за тебя замуж! И я не знаю, что с тобой сделаю, если мы опоздаем!

— Со мной?! — изумился Дима, не до конца еще изгнавший проникший в душу липкий страх и от Черемухиного фееричного появления плохо соображающий. — Разве не ты?..

— Разумеется, нет! — оборвала его довольная Ленка и посмотрела с таким лукавством, что Дима не удержался. Прижал ее к себе одним движением, а вторым бесцеремонно приник губами к ее губам, напоминая Черемухе, что она принадлежит ему и что он не намерен от нее отказываться. А она и не подумала сопротивляться. Напротив, обмякла в его руках, словно разом растеряв все принесенное с собой возбуждение, и ответила его губам с непонятной благодарностью и самой сладкой любовью.

Все-таки Димка своей близостью производил на нее совершенно неизгладимое впечатление. Они за последние два месяца не пропустили ни одной ночи, а от его поцелуев по-прежнему кружилась голова и слабели колени. И Лена с необъяснимым удовольствием признавала именно его право быть лидером в их семье, принимая его решения и поддерживая их всей душой. И уже почти привыкла к тому,