Кровь и лед - Роберт Мазелло

— Персонами нон грата?

— Верно, — пробормотала она. — Забыла выражение… Персонами нон грата.

Раздался легкий щелчок, и красная лампочка на маленькой шуршащей коробочке в руке Майкла замигала.

— Кажется, ваш огонек угасает.

— Ничего страшного, разожжем его в другой раз, — ответил Майкл. — Думаю, сейчас вам надо немного поспать.

Он осторожно поднял ей ноги с пола и уложил на кровать.

— Но мне еще предстоит сделать обход… — произнесла она, отчаянно пытаясь удержать голову, которая валилась на подушку.

Ее охватывало нарастающее беспокойство. Почему она лежит, когда должна обходить палаты? Почему занимается болтовней, в то время как солдаты умирают?

Она почувствовала, как с ног ей снимают тапочки.

— Я давно должна была заступить на дежурство…

Как только веки Элеонор сомкнулись, Майкл укрыл ее одеялом. Она стремительно провалилась в сон. Он спрятал диктофон и блокнот в сумку, затем задернул затемняющую шторку и выключил свет.

Некоторое время он продолжал стоять у кровати в полумраке тихого помещения, словно часовой. Прямо как несколько месяцев назад, только совсем в другой палате… Одеяло едва вздымается в такт слабому дыханию, голова слегка повернута на подушке. Интересно, где Элеонор сейчас? И что за странная последовательность событий привела к такой ужасной развязке? Оказаться связанной цепью и приговоренной к смерти в море. Вопрос, который он, хоть убей, не знал, в какой форме и когда задать. Одному Богу известно, как она отреагирует, если он разбередит ужасную душевную рану. А время летит неумолимо; его командировка заканчивается меньше чем через две недели… Шелковистые пряди ее волос разметались по лицу, и у Майкла возник внезапный порыв убрать их в сторону, однако он поостерегся беспокоить девушку. Она наверняка унеслась куда-то очень-очень далеко… в место и время, которые давным-давно канули в Лету.

19 декабря, 14.30

До тех пор, пока Шарлотта не подсунула ему образец крови на анализ, Дэррил, можно сказать, жил и не тужил. Занимался себе исследованиями крови и мышечных тканей Cryothenia Hirschii и предвкушал тот день, когда открытие принесет ему славу и известность в научном сообществе. Первоначальные результаты оказались крайне любопытными: выяснилось, что кровь рыбы не только полностью лишена гемоглобина, но еще и обладает удивительно малым уровнем гликопротеинов, выполняющих в организме функцию антифриза. Иными словами, эти рыбы могли комфортно себя чувствовать в ледяных водах Антарктики при условии, если соблюдали в воде крайнюю осторожность. Этот вид противостоял воздействию льда даже хуже, чем все прочие белокровки, которых изучал Дэррил, — при соприкосновении с ледяными кристаллами их тела промерзают насквозь молниеносно. Вероятно, первого представителя Cryothenia Hirschii — еще два находились в аквариуме — он поймал благодаря тому, что рыбы эти предпочитали держаться поближе к берегу и плавать в теплом течении воды, которая сливалась одной из протянутых из лагеря канализационных труб. А может быть, им просто нравится рассеянный солнечный свет, проникающий на глубину сквозь проруби в домике ныряльщиков. Каким бы ни было объяснение, Дэррил сиял от радости и смаковал каждую новую крупицу полученной информации, подтверждающую, что он действительно открыл доселе неизвестный науке вид.

Наконец он вспомнил и об образце крови, анализ которого пообещал Шарлотте выполнить. Вытащив пробирку из холодильника, он отметил, что вместо имени владельца крови на ней значатся лишь инициалы — Э.Э. Он быстро перебрал в уме всех работающих на станции ученых, однако не припомнил никого, чьи бы имя и фамилия начинались на «Э». Значит, анализ предназначается для кого-то из «батраков». Этих он знал плохо, тем более что из тех немногих, с кем успел познакомиться, двоих называли не по именам, а «лосем» и «стейком». Но помимо отсутствующего имени, биолога смущало и то, что Шарлотта не снабдила его никакими конкретными указаниями относительно того, что именно следует искать. Неужели доктор Барнс не знает, как должно выполнять обязанности медика?

К счастью, лаборатория морской биологии была оснащена всем необходимым для гематологических тестов, включая суперсовременные центрифуги и многопроходные анализаторы, которым по зубам даже исследования моноклональных антител и тромбоцитов. В том числе методом флуоресцентного окрашивания и оптического сканирования. Он отметил в программе тестов все доступные пункты списка, от аланин-аминотрансферазы до триглицеридов, и стал ждать, рассчитывая на выходе получить типичный анализ крови, который быстренько сплавит Шарлотте и вернется к основной работе.

Не тут-то было. Взяв в руки распечатки анализаторов, он остолбенел: содержащиеся в них данные выглядели полной бессмыслицей и в некоторой степени больше напоминали показатели крови изучаемых им подводных обитателей. Тогда как в кубическом миллиметре нормальной человеческой крови содержится в среднем пять миллионов эритроцитов и семь тысяч лейкоцитов, в этом образце все было с точностью до наоборот. Если результаты не врут, то его уникальная белокровная рыба в сравнении с пациентом Шарлотты кажется не такой уж и белокровной.

Это и убедило Дэррила в том, что либо результаты ошибочны, либо он каким-то образом случайно перепутал пробирки.

«Господи! — подумал он. — А может, это пучеглазость незаметно подкралась, а я и не заметил?»

Хирш решил при первой же возможности обратиться к Майклу, чтобы тот подтвердил или опроверг диагноз.

С целью удостовериться, что аппаратура функционирует исправно, он сделал анализ собственной крови, но результат вышел вполне заурядным. (Дэррил с удовлетворением отметил, что уровень холестерина у него ниже, чем обычно.) Тогда он провел повторный тест остатков крови некого Э.Э. — с тем же нелепым результатом.

Будь это человеческая кровь, пациент Шарлотты и глазом моргнуть бы не успел, как умер от интоксикации.

Поразмыслив, Дэррил пришел к выводу, что будет нелишним хоть изредка покидать стены лаборатории и проветривать мозги. С того времени как он последний раз наведался к полынье, где его чуть не утопил Данциг, он шагу не ступал дальше жилой комнаты и лаборатории. От ледяного ожога до сих пор чесались уши и кожа на голове, поэтому в качестве меры предосторожности Шарлотта прописала ему курс антибиотиков и антикоагулянтов. На Южном полюсе любая мелочь, пущенная на самотек — от синяка на большом пальце ноги до покалывания в мизинце руки, — способна перерасти в серьезную проблему, результатом которой может стать ампутация, а то и летальный исход. С другой стороны, проведению работ на свежем воздухе препятствовала и затянувшаяся скверная погода.

И как только так называемые зимовщики умудряются выживать здесь, недоумевал Дэррил, засовывая в карман парки листки с результатами гематологического анализа. Шесть месяцев отвратительной погоды — уже немало, но шесть месяцев отвратительной погоды в условиях полярной ночи — и вовсе немыслимый подвиг.