Время дракона - Светлана Сергеевна Лыжина

- Почему жупаны не соблюдают заповедей? - однажды спросил княжич у отца Антима.

- В этом виноват дьявол, - ответил священник. - Дьявол так ловко опутал жупанов, что из этих пут они вряд ли вырвутся.

- Ты говорил об этом моему отцу?

- Говорил, - вздохнул священник, - но твой отец не хочет поверить, ведь тогда выходит, что он оказался опутан заодно с жупанами - оказался опутан в тот день, когда принял власть.

К сожалению, в словах священника была доля правды. Отец Влада запутался, причём очень сильно. К примеру, он поддерживал дружбу с турками, хотя христианский государь должен избегать дружбы с государством магометан.

Влад знал - родитель охотно порвал бы с ними, но союза желали жупаны-старожилы, которые выбирали этот путь потому, что у турецкого султана "гостили" их дети, отданные туда много лет назад нерадивым Александру Алдя. У всех, даже у Нана, кто-то из сыновей находился в заложниках, и потому старожилы повторяли:

- Нам самим это не нравится, государь, но поделать мы ничего не можем.

"Отец запутался в своей политике давным-давно, - понял княжич. - Взять хотя бы ту войну, когда он, ещё не породнившись с Гуньяди, провожал турецкое войско в земли венгров". Влад и раньше знал, что отец никого не "провожал", а участвовал в турецком походе, но лишь в тринадцать лет княжич догадался, почему родитель предпочитал не вспоминать о том походе и не любил, когда другие вспоминали. Ведь тогда пришлось бы вспомнить о нарушенном слове - румынский государь обещал королю Жигмонду и последующим венгерским королям охранять южную венгерскую границу, но не охранял её, поскольку это шло в разрез с обязательствами перед турками.

Ещё со времён великого Мирчи румынские государи как турецкие данники были обязаны участвовать в турецких походах, а турки, как назло, любили воевать с венграми. "Как охранять венгерскую границу и одновременно нападать на эту границу? - мысленно усмехался Влад. - Хоть разорвись!" Можно сказать, его отец почти разорвался, когда собрал армию и ходил вместе с султаном по венгерской земле, но сам никого не грабил, а лишь "провожал" грабителей.

Конечно, праведный правитель-христианин так не поступил бы. И уж тем более не стал бы советовать тем, кто страдает от поганых:

- Лучше не сопротивляйтесь, и тогда вы сохраните ваши жизни.

- Но ведь ты должен оберегать нас! Помоги нам! - молили венгерские жители.

- Я помогаю, - отвечал "защитник". - Я даю вам совет, который убережёт вас от смерти.

"Да, трудно себе представить, чтобы христианин так ответил христианам, - размышлял юный княжич. - Но что отец мог ответить? Так отвечают от бессилия". Влад понимал - его родитель был бессилен изменить что-либо, а если б решил всё-таки сразиться с турками, то половина румынского войска не пошла бы в бой. Жупаны-старожилы и их люди не пошли бы. Зато наверняка сказали бы:

- Государь, не повторяй той ошибки, которую совершил покойный Александру Алдя.

Старожилы боярского совета ни за что не хотели ссориться с султаном. Они с большой неохотой дали согласие, чтобы старший княжеский сын женился на сестре Яноша Гуньяди, ведь Янош считался грозой турок.

С такой же неохотой жупаны-старожилы согласились помочь венграм разбить отряд Мезид-бега. Нан очень противился этой войне, но Тудор решительно встал на сторону своего князя, поэтому несогласным пришлось смириться.

- Если истребить турков всех до одного, то султан не узнает, а если даже заподозрит, то мы будем всё отрицать, - пообещал государь своим боярам и для пущей убедительности добавил по поводу Гуньяди. - Янку-воевода обидчив. Как бы он не повернул своё войско против нас, если откажемся помочь.

Прежде Влад не знал всех этих подробностей, но теперь ему начали рассказывать. Рассказывал отец, да и Мирча тоже. Они объяснили, что Гуньяди ещё до того, как разбить Мезид-бега, затеял большую войну против султана.

Венгр звал своих румынских союзников участвовать в походе, однако половина жупанов в отцовом совете зароптала, сказав, что воевать не согласна. Одно дело тихонько изничтожить турков вдалеке от их границ, и совсем другое дело выйти почти к самым границам турецких владений и противостоять поганым полчищам открыто.

- Мы не можем воевать, государь, - твёрдо сказал Нан и добавил. - Не повторяй той ошибки, которую совершил покойный государь Александру Алдя.

Отец призадумался, а Гуньяди меж тем успел обидеться.

- Что же ты будешь делать, отец? - спросил Влад, который теперь понимал, как глупо выглядел, когда советовал родителю казнить одного-двух своевольных жупанов и таким образом привести к повиновению остальных.

Родитель тоже видел, что сын, сидя на советах, потихоньку умнеет, и потому ответил сыну без всякой усмешки:

- Что буду делать? Пока ничего. Подождём и посмотрим, что случится.

Ждать пришлось недолго. Княжеская семья только-только успела вернуться из замка Гуньяд, заново устроиться во дворце и отпраздновать Троицу, как с севера, из-за гор, пришла неприятная весть. Получив эту весть, отец Влада тут же созвал совет, повелев боярам оставить все дела.

Пройдя вместе с сыновьями к трону, государь уселся на своё место и строго произнёс:

- Жупаны, сегодня мне сообщили, что в мадьярских землях объявился некий Басараб, который грозится лишить меня власти. Что вы на это скажете?

Отец сидел на троне уверенно - как человек, который прав и может доказать свою правоту. Казалось, государю осталось лишь предъявить доказательства и праздновать победу над своевольными жупанами, однако жупан Нан, глядя на эту уверенность, повёл себя как-то странно:

- А что за Басараб такой? - спросил он, перегнувшись через подлокотник кресла, дабы лучше слышать ответ князя.

Боярин не выглядел удивлённым, поэтому Влад начал подозревать, что Нан разузнал всё ещё до начала совета. Остальных жупанов-старожилов объявленная новость тоже не ошарашила, а ведь должна была ошарашить.

- Этот Басараб уверяет всех, что он мой двоюродный племянник, - сохраняя в голосе строгость, произнёс государь. - И ещё этот человек говорит, что по сравнению со мной имеет больше прав властвовать, потому что его дед - старший брат моего отца.

Государь созвал совет для того, чтобы заставить своих слуг забеспокоиться, однако это удалось только наполовину. Тудор весьма обеспокоился - он нахмурился и закусил губу; ещё один из пришлых заёрзал; третий схватился за подлокотники своего кресла, будто боялся это кресло