Битвы за Кавказ. История войн на турецко-кавказском фронте. 1828-1921 - Уильям Эдвард Дэвид Аллен

Главнокомандующий Кавказским фронтом, со своей стороны, был далек от мысли о большом стратегическом наступлении в Турции. Он только хотел закрепить достигнутое и ликвидировать угрозу возобновления турецкого наступления в Закавказье, которое стало идеей фикс в воспаленном мозгу генералиссимуса. Юденич знал, что многие дивизии турок, высвободившиеся после Галлиполи, будут направлены на Кавказский фронт, и потому разработал соответствующие планы и занялся подготовкой к отражению этой угрозы.

Собственные ресурсы Юденича на Кавказе находились уже на грани истощения. Он мог восполнить потери в зимних битвах за счет призыва резервистов и создания ополчения, но сформировать большое число новых частей ему было не под силу[237]. Поэтому он произвел перегруппировку частей внутри корпусов[238].

Юденич всегда уделял много внимания развитию коммуникаций. В течение весенних месяцев узкоколейку, шедшую до Караургана, продлили до Эрзерума. Было предложено продолжить ее до Мамахатума, а потом и до Эрзинджана. Новая линия Маку продолжала строиться от станции Шахтахти через Диадин до Каракилисе, в долине Алашкерт, а ветка линии Маку вскоре соединила Баязет с пунктом на северо-восточном берегу озера Ван, на котором до ранней осени 1916 г. продолжалась навигация. Осенью 1915 г. была пущена в эксплуатацию линия нормальной колеи от Джульфы до Тебриза. В течение последующих месяцев построили боковую ветку – от станции Сафиан до Шериф-хане, на берегу озера Урмия, а на самом озере была создана флотилия легких пароходов и барж[239]. В то же самое время велись работы по прокладке сотен миль дорог за пределами фронтовых районов. Увеличилось количество автомобилей, а число эскадрилий достигло четырех[240].

На побережье Черного моря шла подготовка к возобновлению совместных операций, однако у сухопутного и морского командований существовала разница во взглядах. Адмирал Эбергард не хотел предоставлять свои боевые корабли для постоянной поддержки наземных операций. Батум, не имевший ремонтных цехов, не мог считаться подходящей базой для серьезных морских соединений, и чрезмерно осторожный морской главнокомандующий считал оборонительные возможности этого порта недостаточными. Не имея баз на побережье Лазистана, было трудно обслуживать отряд миноносцев. Генерал Юденич, со своей стороны, никак не мог понять, почему мощный Черноморский флот[241] не может стать полновластным хозяином в закрытом море, в котором противник располагал лишь двумя новыми и пятью старыми линейными кораблями и одним крейсером («Гёбен»).

В феврале Юденич привлек внимание Эбергарда к тому факту, что турецкая дивизия (10-я V корпуса) была переброшена в Самсун морем, и снова потребовал от морского командования положить конец транспортировке турецких войск вдоль побережья Анатолии. Адмирал Эбергард доложил Ставке, что поддерживать постоянное морское патрулирование входа в Босфор практически невозможно, поскольку он находится слишком далеко от Севастополя. Адмирал также указал на трудности (включая угрозу со стороны подводных лодок), с которыми сталкивается постоянная тактическая поддержка сухопутных сил, действующих на побережье Лазистана. Он предпочитал крупномасштабные совместные операции ограниченной продолжительности[242].

Впрочем, разница во мнениях морского и сухопутного командований имела значение лишь тогда, когда недостаток сухопутных сил сводил все береговые операции только к постепенному продвижению в направлении Ризе. После падения Эрзерума Ставка обещала предоставить Кавказу две пластунские бригады, и Юденич выдвинул план совместной операции против Трапезунда. Ставка не возражала против такого проекта, ибо он был приемлем как для командующего Кавказской армией, так и для адмирала Черноморского флота.

20 марта адмирал Эбергард прибыл в Батум на совещание с Юденичем. Морской главнокомандующий согласился с планом операции и обещал поддержать флот, но уточнил, что будет сотрудничать с ним только в течение четко определенного и ограниченного периода времени, которое потребуется для переброски и сопровождения двух пластунских бригад в Ризе. Войска должны были погрузиться в Новороссийске 1–4 апреля.

В течение второй половины марта в штаб генерала Ляхова в Ризе поступали разные слухи. Их приносили чересчур впечатлительные греки из деревень, расположенных на побережье Черного моря. Они сообщали, что в Трапезунд прибыли турецкие войска (Галлиполийские дивизии) в сопровождении 5 тыс. немцев, что Трапезунд имеет мощные фортификационные сооружения, снабженные орудиями большого калибра. В то же самое время русская морская разведка располагала сведениями, что в Босфоре и Черном море появились несколько германских подводных лодок.

Все это создало атмосферу некоторой нервозности в штабах адмирала Эбергарда и генерала Ляхова, но Юденич не испытывал особого беспокойства. Он допускал возможность прибытия турецких подкреплений в Трапезунд, но не считал это достаточным поводом для ускорения своих действий[243].