Блеск и коварство Медичи - Элизабет Лоупас

Именно этот лабиринт имел в виду великий герцог. Иначе и быть не могло. Отравленный лабиринт — тот самый, через который Кьяра сумела пробраться ночью в темноте. Именно его она знает лучше всех.

Кардинал взглянул на лицо своего брата, затем на лицо Руана, а потом обратно. Затем жестом приказал отпустить Бьянку Капелло, мол, позвольте ему ее обнять.

Руан выпустил руку Бьянки, и она прошла через всю комнату к своему любовнику. С белой вуалью, приколотой к волосам, она напоминала монахиню. Великий герцог обнял ее, и она склонила голову на его плечо. Он нежно погладил ее волосы, покрытые вуалью.

— Будь смелой, моя Биа, — сказал он. — Этим вечером я не умру.

Кардинал поднял пузырек со светящейся зеленовато-синей жидкостью. Казалось, что на мгновение она поглотила весь свет в этой комнате.

— Умрешь, — зловеще сказал он. — Брат мой, я даю тебе возможность самому выбрать свою смерть. Заметь, это больше, чем ты дал Изабелле, или Дианоре, или тем женщинам, которых ты задушил, чтобы добыть себе наследника, или тем мужчинам, которые посмели вести тайный заговор за твоей спиной. Это больше, чем твоя венецианская шлюха дала великой герцогине Иоанне.

Бьянка Капелло беззвучно плакала. Герцог снова погладил ее по голове.

— Спокойно, моя Биа, — сказал он. — И какой же выбор ты предоставляешь мне, брат?

— Яд, — ответил кардинал, держа в руке пузырек. — Достойная смерть, как у Сократа. Или клинок магистра Руанно.

Руан ничего не сказал. Он не знал, сможет ли он это сделать.

— Я выбираю яд, — с улыбкой сказал великий герцог. — И если я выпью отмеренную тобой дозу и не умру, ты сам примешь клинок магистра Руанно и умрешь смертью римских генералов. Поклянись в этом.

«Он же принимал соннодольче, — подумал Руан. — Он развил в себе устойчивость к ядам. Даже к мышьяку. Кроме того, что бы там ни говорил кардинал, это едва ли можно назвать достойной смертью».

— Ваше высокопреосвященство, — сказал он, — должен вас предупредить…

— Клянусь в этом, — сказал кардинал. — Магистр Руанно, ваш клинок, будьте любезны.

Руан вытащил кинжал и передал его кардиналу эфесом вперед. Это был искусно сделанный клинок с лезвием из закаленной стали, бронзовой гардой и черной резной рукоятью из рога. Кардинал взял его в правую руку. Левой он откупорил пузырек и передал его брату.

Великий герцог, ничуть не озаботившись тем, чтобы понюхать или попробовать содержимое, выпил его залпом, как пьют охлажденное льдом вино в жаркий летний день. Затем он поставил пустой пузырек на стол.

— Не особенно приятно, — сказал он. — Вкус отчетливо металлический, кислый. Глядя на цвет, я бы предположил, что это соединение мышьяка и меди.

— Франко, — жалобно промолвила Бьянка Капелло. — Ради бога, прошу тебя, вырви все это. Никто не может выпить такую дозу мышьяка и выжить.

— Спокойно, моя Биа. Приготовься стать свидетелем смерти моего брата. Для тебя это будет зрелище не из приятных, но вот для меня…

Внезапно он согнулся пополам и начал судорожно хватать ртом воздух. Изо рта хлынула слюна, и жуткий запах гнилого чеснока наполнил комнату.

— Держи женщину, магистр Руанно, — сказал кардинал. — У меня на нее есть другие виды. Итак, брат, ты подумал, что стал богом и естественные законы ядов тебе не писаны?

Руан шагнул вперед и схватил Бьянку Капелло. Она побледнела и вся содрогалась от охватившего ее ужаса. Она попыталась оказать какое-то сопротивление Руану, но потом сдалась.

— Я не умру, — прохрипел великий герцог. — У меня иммунитет к ядам. Я годами принимал вещество. Это королева- мать всех ядов. Я видел доказательства того, насколько он эффективен…

Он упал на колени, и у него открылась рвота. Капли пота выступили на лбу, как капли витриоли.

— Королева-мать всех ядов? — переспросил кардинал, схватив брата за волосы и подняв его голову вверх. — Что это за яд? О чем ты говоришь?

— По одной капле… каждые семь дней… и тогда никакой яд, никогда… — задыхаясь, сказал великий герцог, но потом его вырвало. Кардинал с отвращением отскочил в сторону.

— Но ты же не принимал его почти два года, — плакала Бьянка Капелло. — Это же те прозрачные капли на твоем запястье, ведь так? Ты же больше не принимал их с тех самых пор, как тебя разбил удар, Франческо.

— Это неважно, эффект продолжается.

У него начались конвульсии. Он перестал управлять своим телом. Какой бы ни была ненависть Руана к Бьянке Капелло, он отвернул ее голову в сторону и прижал к своей груди, чтобы она не видела страданий великого герцога. Никакая женщина не должна смотреть на такое. Она поплакала немного, а потом лишилась чувств.

Спустя полчаса кардинал сказал:

— Все кончилось. Он пал жертвой своей спеси, и я счастлив, магистр Руанно, что могу вернуть тебе твой клинок незапятнанным.

— К счастью, — сказал Руан и взял кинжал.

— Отведи женщину в ее покои. Мы вскоре ею займемся.

— Как вам будет угодно, ваше высокопреосвященство.

— Думаю, ты можешь называть меня ваша светлость, — с улыбкой сказал Фердинандо де Медичи. — Кстати, мне очень хочется узнать побольше об этом удивительном яде.

Вилла Поджо-а-Кайано, на северо-запад от Флоренции

Пару часов спустя, этой же ночью

Уже идя по темному коридору, в сопровождении шести стражников в броне и коже, с гербами кардинала на рукавах и горящими факелами в руках, Кьяра как будто слышала чьи- то голоса. Или ей это чудилось? Голоса принадлежали самому кардиналу и какой-то плачущей женщине. Голоса Руана она не слышала. Был ли он там? Она молилась всю дорогу из Флоренции — пусть он окажется там, пусть он будет цел. Пусть все это закончится, хоть как-нибудь, но закончится.

С одной стороны, она удивилась, когда за ней пришли люди кардинала. Но с другой, понимала, что иначе и быть не могло.

Ты не будешь в этом участвовать.

Ты мне это обещаешь?

Я не знаю, но сделаю все возможное.

Очевидно, усилий, приложенных Руаном, оказалось недостаточно. Если уж кардинал вернулся во Флоренцию, чтобы засвидетельствовать смерть своего брата — или приложить руку к его смерти, — он не оставит в живых Бьянку Капелло, дабы не дать ей плести интриги в пользу своего так называемого сына. Сейчас ему нужно оправдание для убийства Бьянки, а что могло быть лучшим оправданием, чем заставить ее встретиться лицом к лицу с девушкой, ставшей свидетелем ее последней ссоры с великой герцогиней?

Ей было плохо и страшно от того, что она почувствовала, как ее мысли снова потекли в прежнем русле дворцовых интриг и мести. Неужели одной встречи с Руаном Пенкэрроу хватило для того, чтобы спустя столько лет она снова вернулась к своей прежней сущности? Голова раскалывалась от боли. А голоса все шептали и шептали, сгущаясь вокруг нее угрожающей толпой. Смог ли Руан заставить великого герцога передать ему формулу соннодольче? Прошу вас, святые угодники, помогите ему сделать это!