Звуки Шофара - Франсин Риверс

Три мили в сорокаградусную жару! Сэмюель был тронут, что Тимоти пошел на такие жертвы ради встречи с ним.

Они поговорили про университет, спорт, миссионерские поездки Тимоти в Мексику, о занятости его матери, о политике. Но ничего не было сказано о Центре новой жизни или о его пасторе.

— Пожалуй, пора идти.

Тимоти встал, и Сэмюель вдруг почувствовал сожаление. Возможно, ему уже не придется увидеть Тима на этом свете. Он поднялся с кресла, чтобы проводить молодого человека до двери.

— Сэмюель, могу я вас кое о чем попросить?

— О чем угодно, в любое время.

— Вы не могли бы помолиться за моего отца?

— Господь не допускает, чтобы я не делал этого. — Он молился за Пола Хадсона еще до того, как узнал его. Он прекрасно помнил тот первый разговор с ним много лет тому назад. Тогда он был уверен, что Пол призван Господом служить в Сентервилле.

И снова в глазах Тимоти промелькнуло беспокойство. Он нес свое бремя и сомневался, может ли от него избавиться.

— Что беспокоит тебя, сынок?

— У меня такое ощущение, что в ближайшее время моего отца ожидают очень крупные неприятности.

Сэмюель не стал спрашивать, почему ему так кажется.

— Рад был повидать вас, Сэмюель. — Тимоти протянул руку, в глазах его блеснули слезы. Он крепко пожал руку старику. Настоящее мужское пожатие. Тимоти обнял его, и Сэмюель вдруг увидел того маленького мальчика, который с радостным криком влетал в их с Эбби дом. — Я скучал по вам. — Голос его стал хрипловатым. — Больше, чем по кому‑либо в этом городе, я скучал по вам и по маме. И Эбби… — Тим вдруг смутился, еще раз сжал руку Сэмюеля и отпустил. — Спасибо за все.

— Я пока еще не умер.

Молодой человек робко улыбнулся:

— Да, знаю, но когда я учился вождению, вы сказали, что жизнь нельзя принимать как что‑то само собой разумеющееся. Есть вещи, которые лучше сказать при случае. Я люблю вас, Сэмюель. Вы были для меня лучшим дедушкой, чем мой собственный.

Сэмюель был не в силах говорить от переполнявших его чувств. Тимоти помог зажить ране в его сердце, которая появилась после гибели сына во Вьетнаме. Уже стоя в дверях, Сэмюель вдруг почувствовал толчок Святого Духа. За семьдесят лет жизни во Христе он привык чутко реагировать на такие знаки.

— Погоди‑ка, сынок. У меня для тебя кое‑что есть. — Он подошел к секретеру и открыл ящик, перебрал какие‑то бумаги, пока не нашел то, что искал. Потом написал записку, подписав в конце свое имя, и вложил ее в конверт. Затем достал из ящика ключи и вернулся к Тимоти, который все еще стоял в дверях.

— Пустячок, который немного тебе поможет. — Он протянул юноше ключи от «де сото».

— Вы шутите?

— Я никогда не шучу такими вещами. Можешь мне поверить. — Он передал Тимоти конверт. — Это доверенность, выписанная на твое имя. Тебе только нужно заскочить в Управление автомобильным транспортом, и машина твоя.

— Я не могу забрать вашу машину, Сэмюель. Я же знаю, как вы ее любите.

— Я не люблю ее. Она мне нравилась. А люблю я тебя. И еще хочу тебя спросить — что мне делать с машиной, если я больше не могу ее водить? — Он показал на коридор. — Иди прямо по коридору, в конце будет лестница. Спустишься по ней в гараж. Машина твоя с одним условием: ты ничем не связан. Если она тебя не устроит, можешь продать ее и потратить деньги на обучение.

Тимоти стоял в нерешительности.

— Даже не знаю, что сказать.

— Ничего не говори. Просто иди и забери машину. Потом позвонишь, скажешь, как она ездит.

Тимоти обнял Сэмюеля и пошел по коридору. Сэмюель смотрел, как он вертит на пальце ключи от «де сото». У выхода на лестницу Тим остановился. Улыбнулся и помахал рукой.

— Спасибо, Сэмюель!

Старик поднял руку в ответ, но сдержался, не стал давать советов по вождению. Дверь за Тимоти захлопнулась.

Сэмюель закрыл дверь своей квартиры. Когда он переезжал сюда, он раздал почти все свои вещи, но с машиной расстаться никак не мог. В последние несколько месяцев он регулярно спускался в гараж и проводил там пару часов, полируя свою машину, проверяя, все ли в порядке. Он даже садился на водительское сидение и включал мотор, чтобы убедиться, что он работает. И сам не знал, зачем это делает.

— Зато теперь знаю, Господи. — Улыбаясь, он уселся в свое кресло–качалку.

Всему свое время. И для всего оно наступает.

Сэмюель наслаждался осознанием того, что избавился еще от одной ненужной вещи. Он ясно представил, как Тимоти едет по автостраде 99 к пересечению с 5–м федеральным шоссе — локоть выставлен в открытое окно, ветер треплет волосы.

Как же это приятно, Господи. Как хорошо, что я подарил молодому человеку машину.

Особенно приятно, когда знаешь, что выполнил Божью волю.

* * *

Пол испытывал противоречивые чувства к своему сыну. Он им гордился, но при этом не возлагал на него особых надежд. Он не ожидал, что Тимоти вообще сможет поступить в университет, тем более в Калифорнийский. Его сын уже задумывается о будущем, рассматривает различные варианты. А слушает ли он своего отца? Хотя, с другой стороны, почему он должен его слушать? Теперь Пол совсем не знал своего сына. Он разговаривал с ним по телефону раз в неделю или две, и разговоры эти были короткими и пустыми. И в том, что они не могли нормально общаться, не было ни его вины, ни вины Тимоти. Их личности были несовместимы. Обычно Юнис помогала им находить общий язык, но в последнее время она перестала это делать.

Может, до нее дошли слухи? Пол старался назначать Шиле встречи в такое время, когда в церкви никого не было. Ни он, ни она не хотели разрушить свой брак, хотя их семьи были далеки от идеала. Они оба могли многое потерять, если поползут сплетни. Она — его прихожанка и нуждается в утешении. Ей необходим хотя бы один мужчина, находящий ее привлекательной и желанной, и с ней, в отличие от Юнис, он чувствует себя по–настоящему сильным.

Но в последнее время ему пришлось поволноваться. Шила стала рисковать, и ему это не нравилось. Поцелуй в щечку на выходе из церкви, звонок домой, записка на столе. Сегодня утром, когда Шила с ним заговорила, Тимоти едва не просверлил его глазами. Лучше бы обратил внимание на девушек, которые наблюдали за ним и перешептывались. Если Тимоти поделится с Юнис своими подозрениями, Пол расскажет ей всю правду. Ведь он просто консультирует Шилу. Юнис поверит. Она всегда верит. И даже если Юнис начнет задавать вопросы, он спросит ее, что бы он был за пастор, если бы отказал в помощи жене одного из самых щедрых спонсоров церкви.

Нужно позвонить аптекарю и заказать еще таблеток. Желудок снова его мучает. Ему не нравилось, что Шила заигрывает с ним на людях. Конечно, это всего лишь признак ее низкой самооценки. Роб совсем не уделяет ей внимания, поэтому она и обратилась к Полу. Он позвонит ей и еще раз с ней поговорит. Роб снова уехал. Может, просто зайти к ней домой? Там уж никто не сможет их подслушать или увидеть.