Скай О`Малли - Бертрис Смолл

Лицо старика исказилось.

— Кого теперь винить? Неужели во всем виноват я, Найл? Вот о чем я теперь думаю. Где я не уследил за Констанцей?

— Вашей вины нет, Франсиско. Потребуется время, чтобы вы, как и я, осознали это. Причина в самой Констанце, в ее природе, болезнь поедает ее, словно личинка фрукт. Снаружи он красив, свеж, с яркой крепкой кожурой, а внутри сгнил и испортился. Нельзя винить и саму Констанцу.

Внезапно Конд заплакал:

— Пресвятая Дева Мария, что сделалось с моей бедной девочкой, с моей дочкой!

— Франсиско, Констанца умирает, и у вас больше нет детей. О женитьбе теперь уже поздно думать. Почему вы не подумали об этом раньше? Но все же еще можно попытаться. Вы еще не старик. Это единственный шанс, чтобы ваш род не угас — посеять ваше семя.

Конд удивленно посмотрел на Найла.

— Удивительно, что вы заговорили об этом. После смерти матери Констанцы свахи оставили меня в покое. Я полагал, что мне давали время оплакать жену. Но вскоре я вовсе удалился от общества и крайне редко появлялся на людях. А когда вы с Констанцей поженились и уехали с Мальорки, мне сделалось одиноко, и я снова стал бывать в обществе. И совсем недавно получил предложение жениться на осиротевшей внучке старого друга, живущей на острове. Я не могу решиться на это — ведь девушке всего четырнадцать лет.

— А вы сможете стать с ней счастливым? Она вам хорошая пара?

— Да. Луиза — симпатичная благочестивая девушка. И она дала понять, что будет со мной счастлива.

— Тогда ради всего святого, женитесь на ней и родите себе наследников.

Констанца умерла только через два года. За это время ее мачеха принесла Конду двух сыновей и была беременна третьим ребенком. Женщины не выносили друг друга. Луиза недолюбливала Констанцу, потому что ее дети должны были когда-нибудь разделить с ней наследство Конда. И она никак не могла поверить, что леди Бурк умирает.

Констанца считала, что Луиза наговаривает на нее, особенно после того, как менее чем через девять месяцев после свадьбы у той родился первенец. Через одиннадцать месяцев родился второй сын, а еще через три месяца Луиза объявила, что беременна снова.

— Ее плодовитость служит мне упреком, — жаловалась Констанца Найлу Бурку. — Она из кожи вон лезет, чтобы показать всему острову, какая она образцовая жена. И все видят, что я вовсе не такая. Она может то, что не могли ни я, ни моя мать — рожать сыновей. Бог свидетель, как я ее ненавижу!

Хотя Луиза и была образцовой женой своему мужу, для молодой леди она казалась скучной и неинтересной. Она не обладала красотой своей падчерицы, хотя была привлекательна: с молочно-белой, точно лепестки гардении, кожей, которую тщательно оберегала от солнца, с иссиня-черными волосами, которые аккуратно зачесывала на затылок, с темно-карими глазами, вполне обворожительными, если бы в них чувствовалась хоть какая-нибудь жизнь.

Найл делал все возможное, чтобы мачеха и его жена виделись как можно реже. Он так и не мог решить, была ли Луиза сознательно жестокой или вела себя так невольно. Скандал разразился, когда она что-то сказала Констанце — Найл Бурк так и не узнал, что именно. Констанца вскочила с кровати с криком:

— Убирайся из моего дома, стельная корова!

Ана бросилась к госпоже, а выскочившая из комнаты Полли схватила Луизу.

— Руки прочь! — закричала та, пытаясь освободиться.

— Потише, госпожа. А то как бы я не сделала что-нибудь с твоим неродившимся сынком, — Полли так посмотрела на Луизу, что не приходилось сомневаться в ее намерении.

Луиза вывернулась и, перекрестившись, кинулась к экипажу.

Несколько часов Констанца оставалась без сознания. Вызвали доктора Мемхета. Тот посмотрел на больную и покачал головой:

— Господин, она не протянет до утра. Ваше бдение близится к концу.

Послали за священником, чтобы причастить умирающую. Ее исповедь привела в трепет молоденького святого отца. Никогда он еще не слышал таких отвратительных вещей. Упав на колени, он жарко молился, надеясь, что его молитвы хоть немного помогут заблудшей. Прибыл Конд, благоразумно оставив дома жену. Все сели в ожидании, когда смерть пожнет свою жатву. Ана горестно плакала, Полли утирала лоб госпожи, покрытый каплями холодного пота. А Найл задумчиво сидел у кровати жены, в который раз размышляя над тем, не было бы ли все по-другому, если бы он отвез Констанцу прямо в Ирландию, а не выставлял напоказ в Лондоне.

Часы на камине отсчитывали долгие минуты, их колокольчик весело звонил, что так не соответствовало мрачному настроению собравшихся на бдение. Наконец в самый темный и сокровенный час ночи — между двумя и тремя — Констанца открыла свои васильковые глаза, обвела всех взглядом. Все трое тут же подошли к ней.

С неимоверным трудом Констанца протянула руку и вытерла мокрую щеку старой дуэньи. Ана подавила стон, готовый было вырваться наружу. Потом умирающая посмотрела на Конда и слегка улыбнулась. Франсиско внезапно почувствовал себя старым и одиноким. С уходом Констанцы обрывалась связь с ее матерью, с его земной любовью. Он ощущал себя так, будто умирала частица его самого.

Наконец леди Констанца повернула голову к Найду:

— Мне очень жаль, что все так получилось. Я ведь тебя по-настоящему любила, — пыталась успокоить она мужа. — Это все болезнь.

— Я знаю, Констанца. Ты не виновата. Она вздохнула с облегчением, как будто у нее с души свалился камень.

— Так ты меня прощаешь?

— Прощаю. — Он наклонился и поцеловал ее в губы. Она еще раз вздохнула и замерла. Мгновение Найл смотрел на нее, вспоминая девочку с изящным золотистым телом и такими же золотистыми волосами, которая отдала ему свою невинность на цветочном лугу. Что же с ней случилось? Последний раз он поцеловал ее веки и, повернувшись, вышел из комнаты.

За спиной он слышал, как Ана излила в рыданиях горе. Он постоял в передней покоев жены, не зная толком, что делать дальше. Решение пришло внезапно:

— Франсиско, я отдаю вам все владения Констанцы на Мальорке. Все, кроме маленького домика и винокурни. Их, я думаю, заслужила Ана. Кроме того, она будет получать ежегодно двенадцать золотых монет. Нужны стряпчие, чтобы все это оформить. Полли хочет вернуться в Англию. Я даю ей десять золотых, оплачиваю проезд и дарю вот это жемчужное ожерелье Констанцы. Себе я оставляю только дом в Лондоне, остальное все ваше.

— Помилосердствуйте, Найл! Тело Констанцы еще не остыло, а вы говорите о дележе ее имущества, как те солдаты с подножия Иисусова креста.

— Франсиско, я два года жил точно в аду. Я выполню свой последний долг по отношению к Констанце, но потом хочу уехать домой. Сразу же. Вы можете, как это водится, оплакивать дочь целый год. Но рядом с вами жена и сыновья. У меня нет ни жены, ни сыновей, и на испанские традиции не осталось времени. Я все хочу решить сегодня же и отплыть домой как можно быстрее.