Рай беспощадный - Артем Каменистый

Потом его привели к воротам поселка. Еще издали он углядел рядом с ними неприглядную картину: пять вкопанных в песок столбов, к двум из которых привязаны люди. Ребятишки лет шестнадцати — восемнадцати, тоже почти голые. У каждого на правой ноге колодка смертника. И кожа какая-то нездоровая — неестественно темная.

Подойдя ближе, он понял, в чем причина столь странной окраски: по смертникам ползали полчища мух. А еще через несколько шагов ноздри уловили неприятные запахи, и он понял, почему насекомые ведут себя столь назойливо: тела несчастных вымазали фекалиями.

Вид у ребят был нехорошим — глаза открыты, но уже вряд ли что-нибудь видят. Солнцепек и без мух способен довести до безумия — похоже, они здесь не первый час «загорают».

Тот самый гот, похожий на араба, что-то прокричал, и рядом с Максом бросили плетеный щит. Затем на него высыпали все вещи пленника.

Из поселка появилась тройка новых готов, причем один из них был белым — блондин с голубыми глазами и европейскими чертами липа. Краски на коже не было, и лишь наборные доспехи из кокосовой скорлупы выдавали в нем врага, причем немалого ранга: простые готы обходились тростниковыми и бамбуковыми.

Подойдя к «арабу», он о чем-то с ним негромко поговорил, внимательно изучил предметы на щите, поднял мачете, проверил ногтем остроту. Неудачно попробовал — ухитрился порезаться. Удивленно поднял бровь, облизал выступившую кровь, повернулся к Максу, на чистом русском поинтересовался:

— Откуда у тебя эта штука?

Макс ничего не ответил. Безучастно уставился вдаль, на морскую гладь, такую желанную и недостижимую. И мечтал лишь об одном — лишь бы Дина не отправилась его искать. Хоть бы девчонка догадалась вернуться на корабль. Если и ее поймают, будет даже не катастрофа — это крах всему.

Белому готу его молчание не понравилось. Подойдя поближе, он вытянул руку, острым кончиком мачете провел на груди Макса кровавую полосу и спокойно, даже равнодушно, прояснил дальнейшие его перспективы:

— Видишь тех неудачников на столбах? Они сегодня провинились — столкнулись на сходнях при погрузке и один уронил в воду связку рыбы. Теперь до вечера будут кормить мух и жариться на солнце. Если повезет, то умрут. Если нет — выживут. Но сомневаюсь, что выдержат: солнце — лучший здешний палач, а эти задохлики давно уже на ладан дышат. И все из-за связки вонючей никчемной рыбы. Теперь можешь представить, что мы сделаем с тобой? Наверное, нет. И правильно — даже мне такое представить трудно. Неописуемо это. Если ты не хочешь говорить, то начнем веселье прямо сейчас. И если тебе повезет, то закончим дня через три-четыре, а если нет… У нас один молчун две недели мучился. Правда, уже на второй день он стал невероятно общительным, но было поздно. А на пятый сошел с ума. Но мы все равно продолжали. Раз уж начали, то какой смысл останавливаться на полпути? Так где ты, говоришь, взял это?

Макс, покосившись на столбы, судорожно сглотнул. К смерти он был готов, но чтобы вот так… сразу… без отсрочек. Ладно, поговорим, раз им так хочется:

— В туристическом магазине купил.

Белый, ничуть не удивившись, кивнул:

— Хороший, наверное, магазин. И где он расположен?

— На Литейном проспекте.

— О! Не в Питере ли это?

— Именно там.

— Дай угадаю: ты питерский?

— Да.

— Мы почти земляки. — Белый улыбнулся искренне, дружелюбно, даже по плечу похлопал на радостях. — Ну давай дальше рассказывай, раз уж начал: как же ты здесь оказался?

— Увидел светляк, а потом в море упал.

— Да, бывает и такое. Светляки совсем от рук отбились. И чем потом занимался?

— Дальше шел-шел и увидел остров. Добрался до берега — и тут на меня какие-то обезьяны напали. Я одну рубанул пару раз и начал убегать. Только эти макаки оказались шустрее.

— Вот как? — Белый усмехнулся, обернулся к «арабу», сочувственно-насмешливо произнес непонятное: — Inasema uko tumbili.[15]

Загадочная фраза почему-то возмутила гота до глубины души — он злобно плюнул Максу в лицо, а затем врезал кулаком так, что перед глазами звездочки начали летать.

Белый, хохотнув, предостерег:

— Не стоит хамить этим милым людям — невежливо и чревато, как видишь. Я так понял, ты хочешь сказать, будто попал сюда чуть ли не только что?

Макс кивнул.

Гот покачал головой:

— Шорты на тебе не первой молодости — не один день в морской воде вымокали; загар как минимум двухнедельный; обувка местного производства. Как ты это объяснишь? Интересуюсь чисто ради того, чтобы ты окончательно заврался. Давай же.

— Я в этих шортах всегда в турпоходы хожу, вот и поизносились. Загорел как раз в турпоходе. Шлепки эти нашел на берегу. Очень не хотел надевать, но пришлось — лучше уж это, чем вообще ничего. У нас такую обувь только голубые носят — наверняка кто-то из ваших потерял.

— Как остроумно… Чувство юмора тебе жить не мешает? Перевести, что ли, Горе твои намеки? Или подыши еще немного… Ты когда врешь, хотя бы делай вид, что веришь, а то даже не смешно получается.

— Ну соври сам что-нибудь… — равнодушно произнес Макс.

Из поселка вышел еще один белый — парень лет двадцати пяти. Полноватый, что здесь встречается нечасто, хмурое лицо, в руке стопка тонких дощечек. Подойдя поближе, он, тыкая пальцем в верхнюю деревяшку, обратился к белому:

— Дог, по списку все загрузили, но, может, соль еще заберете?

— Сколько? — вопросом ответил белый.

— Да мешок всего. Ирменцам бы закинули по пути, когда туда пойдете. Я им задолжал с прошлого раза.

— Лады. Но смотри, Стар, не знаю, когда это будет. Нам еще Танга дождаться надо, а потом идти к поселку бизоновскому, вертолетом заниматься. Из-за него и торчим здесь уже второй день — запаздывают Тигры. Аларих приказал — сам знаешь, что деваться некуда. Потом еще на один буй хотели заглянуть, так что понятия не имею, когда к Ирмену вернемся.

Макс подобрался, покосившись на «пухлого» с ненавистью. Стар — видимо, тот самый Староста, правая рука Люца. Динка его боялась немногим меньше, хотя и говорила, что тот вроде сам никого не убивал. Но просто так труситься она не станет — заслужил. Урод…

Стар, поймав его взгляд, сумрачно поинтересовался:

— Чего вылупился?

Ответил Дог:

— Не нравишься ты ему. Ему вообще никто здесь не нравится. Слышал бы ты, какие он сказки нам рассказывал. Даже Гору довел до рукоприкладства, а он ведь связанных старается не трогать — с благородными понятиями человек.

— Откуда взялся этот убогий? — без особого интереса уточнил Стар.

— Вот это как раз и пытаемся узнать. Может, ты подскажешь? Взгляни, что при нем было, — Дог указал на щит.