Похищенное дело. Распутин - Эдвард Радзинский

И в центре – постоянно пьяный мужик, запутавшийся в религиозных играх, которые все яснее превращались в болезненную похоть, в своеобразный наркотик…

В «Том Деле» его прежний близкий друг Сазонов описал поразительную сцену: «Распутин сознавал свое падение, и сознание этого заставляло его страдать… Помню, за полгода до своей смерти он приехал ко мне пьяный и, горько рыдая, рассказывал о том, что он целую ночь кутил у цыган и прокутил 2 тысячи, а в 6 часов ему нужно быть у царицы. Я увел его в комнату дочери, где Распутин… среди рыданий говорил: „Я – дьявол… я – черт… я – грешный, а раньше был святым… я недостоин оставаться в этой чистой комнате…“ Я видел, что его горе неподдельно…»

В конце 1915 года полковник Комиссаров доложил своим хозяевам, что влияние Манасевича в доме на Гороховой вдруг необычайно усилилось. Как отмечали агенты, он все чаще сопровождал мужика на служебном автомобиле в Царское Село. Комиссаров с изумлением рассказал и о новшестве в доме Распутина: Манасевич привел на Гороховую «переписчицу» с пишущей машинкой. Теперь при помощи передовой технологии размышления «Нашего Друга» без промедления доставлялись в Царское Село. Под отпечатанным текстом Распутин ставил крест и важно расписывался каракулями.

Сначала Белецкий и Хвостов решили, что ловкий авантюрист попросту решил при помощи Распутина познакомиться с могущественной Подругой. И только позже они поймут, что пропустили главное: Манасевич нашел для страны будущего премьера.

Именно для обсуждения этой очень неожиданной кандидатуры Манасевич и Распутин поспешили в Царское…

Но кое-что Хвостову через свою агентуру выяснить все же удалось: в Царском Селе окончательно решили отказаться от премьера Горемыкина. И «Толстопузый» решил – наконец-то пробил его час!

Он так и не понял, как относился к нему мужик… «Распутин все время чувствовал его ненависть и не мог, несмотря на все услуги Хвостова, побороть свою», – справедливо отмечал Комиссаров.

Хвостов развил бешеную деятельность. Он задумал привлечь на свою сторону нового распутинского любимца Манасевича и через него спешно обработать Распутина. Казалось, сделать это совсем просто, ибо в это время сам «Рокамболь» пожаловал к Хвостову со щекотливым делом.

Манасевич жил с актрисой Лерма-Орловой. Полуфранцуженка, одна из дам петербургского «полусвета», вроде Шейлы Лунц, совершенно вскружила ему голову. Однако на редкость уродливый «Рокамболь» узнал, что красотка, принимая деньги от него, совершенно бесплатно одаривала своими милостями молодого шведа Петца, дававшего ей уроки верховой езды. Уроки эти так увлекли актрису, что несчастный Манасевич никак не мог посетить ее вожделенную постель.

Хвостов с готовностью согласился помочь, и вскоре бедный Петц был обвинен в том, что продает через Швецию лошадей в германскую армию. Сначала шведа посадили в тюрьму, потом выслали из страны. Теперь Манасевич вновь начал посещать перепуганную актрису, а Хвостов стал ждать ответных шагов от счастливого любовника.

Наивный «Толстопузый»! Он забыл, что такие люди благодарными не бывают. Манасевич в это время вел свою большую игру – устраивал тайные встречи Распутина с кандидатом в премьеры, которого сам и нашел.

В начале 1916 года Белецкий узнал об этом кандидате. И его личность, и несколько зловещая обстановка встреч с ним поразили главу департамента полиции. Оказалось, что Распутина по ночам возят… в Петропавловскую крепость, и там, в помещении коменданта, его и поджидает тот, кому мужик уже успел дать прозвище «Старикашка», – 67-летний член Государственного Совета Борис Владимирович Штюрмер.

Встречи устраивала дочь коменданта крепости Никитина. Эта молодая фрейлина императрицы, по свидетельству Вырубовой, «пользовалась репутацией легкомысленной особы, и ее старались не принимать при дворе». И даже возраст Штюрмера не был «опровержением слухов, которые о них циркулировали»…

Однако после размышлений Белецкий был вынужден признать, что выбор совсем не плох. Да, у Штюрмера была «неудобная» немецкая фамилия, но таких фамилий и при дворе, и среди бюрократии было немало. Зато он был «человек испытанной верности трону, имеющий огромный круг знакомств в придворных кругах». В 1914 году в его доме собирался знаменитый политический салон, где, в отличие от повсеместной безудержной критики Распутина, господствовала критика «конструктивная» – то есть рассматривались варианты, как спасти тонущую власть, не трогая «Нашего Друга».

Приходил туда и сам Белецкий. «В кружке Штюрмера, – показал он, – был цвет русской аристократии и влиятельной бюрократии… члены Государственного Совета, сенаторы, потомки древнейших русских фамилий… губернаторы, церковные иерархи…»

И царица знала: штюрмеровский кружок никогда не требовал головы «Нашего Друга». Тем не менее все попытки Штюрмера вернуться к активной политической деятельности ни к чему не приводили. И вот пробил его час…

Вычислить автора идеи о Штюрмере для Белецкого было легко. Во времена могущественного министра внутренних дел Плеве Штюрмер служил в МВД директором департамента, и там же тогда работал Манасевич – агентом спецслужбы. Белецкий вызвал к себе «Рокамболя» и «спросил его, почему он предал Хвостова… Тот, извинившись, выразительно сказал: „Вам будет лучше при Штюрмере…“».

И Белецкий, пожелав наладить контакт с будущим премьером, решил утаить «смотрины» от Хвостова: «Я… через Манасевича заверил Штюрмера в моем к нему расположении и готовности сообщать ему известные мне сведения».

Затем неутомимый «Рокамболь» организовал встречу Штюрмера с митрополитом Питиримом. Впоследствии Манасевич показал, что владыка спросил его: «Не вызовет ли замена Горемыкина лицом с иностранной фамилией каких-нибудь разговоров?» Манасевич ответил, что «важен человек, а не фамилия», и добавил, что «Штюрмер – новый для Думы человек, оттого думцам будет неудобно сразу его забаллотировать». И осторожный Питирим, имея в своем тылу царицу и Распутина, составил благоприятную записку о деятельности Штюрмера – для царя.

Изгнанному из спецслужб, запятнавшему себя множеством темных дел Манасевичу была обещана должность чиновника по особым поручениям при будущем премьер-министре. Таким образом, он становился агентом Распутина и «дамского кабинета» при «Старикашке».

А Хвостов продолжал оставаться в неведении… И тогда Манасевич решил упредить события и сам отправился к «Толстопузому». Он рассказал ему про будущее назначение Штюрмера и пояснил, что все это сделали Распутин и Питирим. Хвостов пришел в ярость. Он жаждал мести…

20 января в 3 часа дня вызванный к царю Штюрмер вышел от него премьером-министром России. А Горемыкин, встреча которого с Государем была назначена на 5 часов, пришел с докладом и, к полному своему изумлению, ушел с отставкой.

Манасевич-Мануйлов получил должность чиновника по особым поручениям при премьере. И вскоре при его посредстве состоялась важнейшая встреча. Несмотря на все уверения Манасевича и разговоры со «Старикашкой», Распутин своей звериной интуицией чувствовал угрюмую неприязнь Штюрмера. И решил еще раз получить необходимые заверения в его верности…