Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г. - Иван Кривушин

Министр осудил «беспрецедентную кампанию в средствах массовой информации, направленную на то, чтобы простить убийц и сделать их героями», заявив, что зарубежная пресса игнорировала случаи массовой резни, которые РПФ устроил осенью 1990 г. и в начале 1993 г., и приведя при этом фантастические цифры погибших (100 тыс. и 150 тыс. соответственно). Он также рассказал членам Совета о чудовищных преступлениях РПФ за последние недели: «Судьба тех , кому не удалось спастись бегством , хорошо известна. Они были собраны вместе и коллективно уничтожены огнем из пулеметов или гранатометов… Утверждают, что некоторые боевики РПФ съедают сердца своих жертв, чтобы стать непобедимыми».

«Одной из основных задач правительства Руанды, – утверждал Бикамумпака, – является обеспечение мира и безопасности для своего народа. Правительство приняло решительные меры в целях прекращения межэтнического насилия, которое охватило всю страну», оно «осудило все случаи массовых убийств, кто бы ни стоял за этим». Министр призвал ООН заставить РПФ согласиться на прекращение огня и на отвод своих войск на исходные позиции (по состоянию на 6 апреля 1994 г.). Он поддержал идею расширения мандата МООНПР, но выразил пожелание, чтобы это расширение подразумевало и создание «международных буферных сил».

Бикамумпака также решительно выступил против эмбарго на поставки оружия в Руанду: «…руандийский конфликт не будет урегулирован до тех пор, пока Уганда не прекратит свою агрессию против Руанды и не прекратит поставок РПФ военного снаряжения и войск», поэтому «военное эмбарго следует ввести в отношении Уганды, а не Руанды. Эмбарго в отношении Руанды было бы равносильно прямой поддержке угандийской агрессии. явилось бы нарушением Устава Организации Объединенных Наций, в котором записан принцип самообороны».

В ходе дальнейшего заседания выступили все члены СБ[1411]. Все они подчеркивали трагизм сложившейся в Руанде ситуации. Большинство из них открыто высказалось в пользу введения эмбарго на поставки оружия, хотя представитель Омана и выразил сомнения в его эффективности. Делегации Джибути, Новой Зеландии и Нигерии продемонстрировали недовольство исключением из проекта резолюции пункта о немедленном развертывании сил ООН и тем, что «второй этап развертывания МООНПР в Руанде будет зависеть от ряда условий, в том числе от принятия Советом дальнейших решений или мер». По этой причине, подчеркнул представитель Джибути, в течение неопределенного времени будет действовать мандат, который «не санкционирует применение силы в целях прекращения массовых убийств на этнической почве и кровопролития». Китинг сказал, что не может скрыть разочарования по поводу резолюции, поскольку в ней «нет того, что действительно необходимо». Гамбари, выступивший последним, открыто заявил, что «престиж Организации Объединенных Наций далеко не выигрывает от того, что в моменты кризисов Организация пытается уклониться от ответственности и встает на позиции, впоследствии оказывающиеся, к сожалению, ошибочными». Он также намекнул на существование двойных стандартов в деятельности СБ: «Мы не вполне удовлетворены тем, как вообще рассматриваются проблемы африканской тематики в Совете».

Представитель России Юлий Воронцов, наоборот, приветствовал решение о поэтапном развертывании и подчеркнул важность создания «безопасных гуманитарных зон» в приграничных районах Руанды. Американскую позицию поддержал также испанский дип ломат Хуан Антонио Яньес Барнуэво. Представлявший же США Индерферт предпочел не затрагивать эту огнеопасную тему; он, однако, произнес весьма многозначительную фразу, в целом отражавшую подход американской дипломатии: «…какие бы усилия ни предпринимала Организация Объединенных Наций, подлинный ключ к решению проблем в Руанде находится в руках руандийского народа. Это означает, что убийствам в Руанде должен быть положен конец и сделать это обязаны обе стороны».

Большая часть ораторов не попыталась поставить вопрос о виновниках резни и обращалась к обеим сторонам конфликта с призывом приложить все усилия для прекращения кровопролития, не акцентируя ответственности за массовые убийства правящего режима. Тем не менее критика в его адрес все же прозвучала на заседании. Первым это сделал Китинг: «К сожалению, я должен начать с того, – сказал он, – что, по мнению моей делегации, первый оратор (Бикамумпака. – И. К.) не должен был участвовать в нашем обсуждении. Во-первых, с точки зрения моей делегации, он не представляет государства. Он не имеет законного статуса и является всего лишь представителем одной фракции. Ему не следует занимать привилегированного положения за этим столом. Во-вторых, по мнению моей делегации, он представил нам искаженную картину истинного положения». Вслед за ним свое возмущение заявлениями руандийского министра в той или иной форме выразили представители Великобритании, Аргентины и Испании. Дэвид Ханней высказал «сожаление в связи с тоном и содержанием первого заявления, которое было сделано… от имени правительства Руанды». «Нам хотелось бы, – добавил он, – услышать осуждение бесчеловечных акций, имевших место в этой стране, многие из которых происходили в районах, контролируемых правительством, в не столь небрежной форме, как это было сделано». Этой «ужасной ситуации», по словам аргентинца Эмилио Карденаса, «не может быть никаких оправданий, несмотря на то, что сегодня вечером и высказывались оправдания на сей счет». ««Как и другие члены Совета, – вторил ему испанец Яньес Барнуэво, – мы также сожалеем о том, что сегодня в Совете нам пришлось выслушать доводы, слишком похожие на попытку оправдать действия, которые, по нашему мнению, ничем оправдать нельзя». Но самым ярким ответом Бикамумпаке стало выступление Кованды.

«Крокодилам, живущим в реке Кагере, и стервятникам в небе Руанды, – заявил чешский дипломат, – не часто выпадает такая удача. Их пищей в эти дни стали тела тысяч и тысяч детей, женщин – сотни из которых были беременны – и мужчин, зарубленных до смерти в последние шесть недель приспешниками оказавшегося исключительно жестоким режима».

Кованда отверг идею «равной вины», которую в той или иной степени разделяло большинство его коллег по СБ: «Все сообщения говорят о том, – заявил он, – что эти злодеяния совершаются головорезами – и немного найдется случаев, когда это слово употреблялось в более буквальном смысле, – из числа хуту в отношении их соседей тутси. Кое-кто склонен возлагать вину “поровну” на обе стороны, заявляя о том, что за этот прошедший месяц тутси также, вероятно, совершали злодеяния в отношении хуту», однако доказательства этому «являются очень скудными».

В отличие от других членов Совета, Кованда не побоялся назвать вещи своими именами: «…погибло около 200 000 тутси… т. е. погибло 20 процентов всех проживающих в Руанде тутси. Любой из нас может подсчитать, чему будет равно такое процентное соотношение, если применить его к собственному народу в собственной стране. Сложившуюся ситуацию называют гуманитарным кризисом, как если бы речь шла о голоде или, скажем, о каком-либо стихийном бедствии. По мнению моей делегации, здесь больше подходит слово “геноцид”». Чешский дипломат разбил в пух и прах главный аргумент Бикамумпаки: «… даже гражданская война, какой бы ужасной они ни была, не может служить поводом – и тем более оправданием – для совершения геноцида. И не имеет значения, идет сейчас гражданская война или нет, поскольку те сотни тысяч гражданских лиц, которые пали от рук головорезов, находились не на линии фронта, а далеко в глубине страны, и единственным различимым на глаз свидетельством их принадлежности к РПФ было их этническое происхождение».