Охотники за удачей - Дмитрий Леонтьев

В кабинете раздался выстрел, и пробившая дверь насквозь пуля ударила в стену напротив.

— Спасибо, — поблагодарил Лихолит, поднимая брошенный Шерстневым радиотелефон и нажимая кнопку повтора. — Насколько я понимаю, именно туда он звонил в последний раз? Алло?.. Алло?.. С кем имею честь?.. Майор, позовите капитана Сидоровского. Он должен быть где-то там… Это полковник Лихолит беспокоит, слышали о таком?.. Что?.. Так… Так… Понятно… Спасибо.

— С ними все в порядке? — обеспокоенно спросил Ключинский.

— Пока не знаю, — Лихолит отложил телефон и посмотрел на дверь кабинета. — Смотри, дверь-то добротная… Чем бы ее вышибить?

— Что с ребятами? — повторил Ключинский. — Почему ты не знаешь, живы ли они? Что тебе ответили?

— Небольшая накладка вышла. Упустили они часть бандитов… Ларису они с собой прихватили и, прикрываясь ею, как щитом, успели удрать. Сидоровский с Врублевским преследуют их. Думаю, справятся — бандитов всего двое, против двух крепких офицеров — это хороший расклад… Но до чего же все-таки сопливая нынче молодежь пошла — умудрились упустить бандитов… Эх, меня там не было… Эй! — постучал он в дверь кабинета. — К вам можно?

Из-за двери послышался шум передвигаемой мебели.

— Баррикаду строит, — догадался Лихолит. — Олег Борисович, пустите гостя… А то он дверь вышибет…

В ответ один за другим хлопнули два выстрела, и от двери полетели щепки. Лихолит отступил в сторону и огорченно пожаловался:

— Делает вид, что сильно занят… Олег Борисович, откройте! Я ненадолго.

В ответ раздался еще один выстрел. Парой секунд спустя послышался грохот, словно перед дверью обрушился шкаф.

— Серьезно готовится к обороне, — оценил Лихолит. — Олег Борисович, а не тяжело вам будет все это разгребать, когда я ваш особняк подожгу?

— Оставь ты его в покое, Николай, — попросил Ключинский. — Вызови милицию, и хватит с него. Не надо больше крови… И так ее слишком много.

— Постой, постой, — нахмурился Лихолит, прислушиваясь, — Ах, подлец! Ах, негодяй!

— Что случилось?

— Он сам звонит в милицию! — возмутился Лихолит, припадая ухом к замочной скважине, — Это ты его надоумил?.. Точно, в милицию… Просит приехать… Обзывает меня маньяком… Какой подлец! Обещает дать чистосердечное признание… Нет, действительно подлец! Негодяй, открой! Открой, тебе говорят!

— Пойдем, Коля, — попросил его Ключинский, — Я очень устал… Очень… Это все не для меня… И не для нее, — он посмотрел на девочку. — Пожалей хотя бы нас.

— Вот только высунь нос на улицу до прибытия милиции! — погрозил двери Лихолит. — Я тебя внизу ждать буду! Подлец! Трус!.. Может, все же выйдешь, а?.. Точно подлец… Хорошо, уходим, — вздохнул он. — Скоро здесь будет милиция. Протоколы, опросы, допросы… Какой подлец, а?! Ладно, я его и на зоне достану!.. Спрятался в кабинете, заперся на ключ, выстроил баррикаду, наябедничал в милицию, да еще и чистосердечное признание хочет дать, спрятавшись от меня за широкими спинами тюремщиков! Нет, как обмельчала современная молодежь!.. Вылезай, подлец!.. Ключинский, не тяни меня так, ты мне рукав оторвешь! Что ты за него заступаешься? Дай мне до него добраться!.. Ну не тащи меня, не тащи, я сам иду… Шерстнев, выходи!..

— Он опять потерял сознание, — сказала Лариса, и Сидоровский осторожно опустил Врублевского на землю. Присел рядом, проверяя пульс и стараясь не глядеть в заплаканное лицо Ларисы, в сотый раз повторил:

— Он будет жить… Обязательно будет. Только нужно успеть дойти… Дойти до наших и доставить его в больницу… Нужно успеть…

— Он истечет кровью, — сказала она. — Не успеем..

— Не скули! Раскаркалась! Как это «не успеем»?! Обязательно успеем! Жгуты я наложил, парень он крепкий… Успеем…

— Какие жгуты? — всхлипнула она. — У него вместо ног студень из мяса и костей… Когда они гранату бросили, я думала, что вам двоим — конец.

— Вот и он так подумал, потому и бросился меня собой закрывать… Но ничего, ничего, мы дойдем… Все будет хорошо…

— Ночь, лес, и неизвестно, правильно ли мы идем… Мы же не знаем, где находимся и как далеко отошли от города… Мы заблудились…

— Нас должны искать, — уверенно сказал Сидоровский. — Они же слышали выстрелы, слышали взрыв… Нас наверняка уже ищут… Лес прочесывают. Просто нам надо идти им навстречу… Как он?

— Думаешь, я в этом разбираюсь?

— Проклятье! И я в медицине — ни в зуб ногой… Надо торопиться. Помоги мне его поднять.

Врублевский громко застонал и открыл глаза.

— Сидоровский, — прошептал он, — это в твоем амплуа, Сидоровский…. Тащить человека в тюрьму, даже на собственной горбине…

— Врублевский, заткнись! — отозвался капитан, с трудом различая тропинку в ночной темноте, — У меня может возникнуть непреодолимое желание не мучиться, а взять и пристрелить тебя прямо здесь… Какая темнота, ничего не вижу… Лариса, иди вперед и освещай дорогу хотя бы зажигалкой…

— А у меня нет зажигалки…

— Тьфу! Связался я с вами… Сверну себе шею в какой-нибудь канаве, да еще этот «капитан Флинт» сверху придавит…

— Нет, Сидоровский, ты вредный, ты не будешь ломать себе шею и тем самым доставлять мне удовольствие, — пробормотал Врублевский сквозь зубы. — Ты будешь тащить меня до самой тюрьмы… Ничего, зато в камере я всем расскажу, как на тебе верхом катался…

— Ты замолчишь наконец?! — прохрипел Сидоровский, пытаясь сдуть с кончика носа каплю пота. — Вот ведь, тяжелый какой боров… Отъелся на дармовых харчах… Может, тебя по частям перетаскивать?

— Вот-вот, — подтвердил Врублевский, — на это ты способен… И не тряси так, вези плавно, с комфортом… Музыку включи… и кофе мне, пожалуйста, в купе… Наверное, мне надо в такой ситуации что-нибудь героическое говорить? Типа: «Брось, капитан, брось»? Ни фига, тащи дальше… И не пыхти так, ты мешаешь мне наслаждаться поездкой. Не каждый день на капитанах угро кататься доводится…

— Он бредит? — испугалась Лариса.

— Нет, — отозвался Сидоровский. — Сейчас он как раз в здравом уме… Когда он бредит, он что-то хорошее говорит, а сейчас он в полном порядке…

— Сидоровский, я давно хотел тебя спросить… Как ты умудрился из командировки вернуться?

— Я же говорил тебе — вызвали… в связи со смертью жены…

— Нет… я не про это… Я про напарника твоего, Устинова… Ты знал, что он — человек Шерстнева?

— Знал, — признался Сидоровский.

— А то, что он должен был тебя… задержать там… навсегда… знал?

— Знал, — Сидоровский остановился, привалившись плечом к сосне и переводя дыхание. — Только беда с ним случилась… Несчастье…

— Что такое?

— Я же говорю: несчастье… Несчастный случай… Помнишь, ты мне рассказывал, еще в самом начале нашего знакомства, про полковника, который вышел за охраняемую территорию лагеря и… с ним случилось несчастье? Вот и с Устиновым такое же… несчастье случилось, когда он меня за территорию лагеря вывел… Обстреляли нас террористы… Мне только фуражку прострелили, а вот ему… не повезло…