Ветвящееся время: История, которой не было - Владимир Лещенко

19 декабря объединенный военный совет союзников вынес решение о форсированной подготовке к нападению на Советский Союз.

5 февраля следующего, 1940 года совет постановил уже отправить англо-французские войска в Финляндию. Предполагалось, что численность их составит сто пятьдесят тысяч человек – сто тысяч англичан и пятьдесят – французов (можно только представить, насколько эффективными бы оказались эти части в карельской тайге при сорокаградусных морозах!).

Один из планов, разработанных британским штабом, предусматривал высадку англо-французов в Петсамо (Печенге), уже занятой Красной Армией, с последующим наступлением на Кандалакшу, чтобы перерезать дорогу на Мурманск, одновременно создавая угрозу Ленинграду с севера.

Второй – десант в Северной Норвегии, с захватом Нарвика, Тронхейма и Бергена, и ее оккупацию, с последующим возможным вторжением на север Швеции, с целью лишить немцев крайне необходимых им поставок железной руды. Таким образом, кроме всего прочего, планировалась самая обычная агрессия против двух нейтральных государств, безобидных и ничем не угрожающих западным союзникам. Которым, в отличие от «идеологически чуждого» СССР нельзя было даже предъявить обвинений в тоталитаризме и вынашивании зловещих планов в отношении свободного мира. Кстати, против монархий, состоявших в родстве с английским королевским домом.

Одновременно шли приготовления к удару на южном направлении.

19 января 1940, спустя месяц после решения союзников, французскому генштабу поручено разработать план «непосредственного вторжения на Кавказ». Возглавивший французское командование в Сирии генерал Вейган, советник Пилсудского в 1920 году, силами своих восьмидесяти тысяч солдат, всерьез намеревался «сломать хребет СССР». И это опять – таки не стариковская блажь (Вейгану было 73 года). По воспоминаниям военного представителя в Финляндии Пьера Стелэна, начальник штаба ВВС Франции Бержере ознакомил его с планом, в соответствие с которым, «из районов Ближнего Востока» начнется наступление на Баку с целью захвата основных источников советской нефти. А затем оно будет продолжено в северном направлении «навстречу армиям, наступающим из Финляндии и Скандинавии, на Москву (!!! – Авт.)». (24,Т1,67)При этом предполагалось, что в войну против СССР должны также вступить Югославия, Румыния и Турция.

Как и позже – в гитлеровской Германии, во Франции началась подготовка к формированию «украинского легиона», а в ближневосточной армии Вейгана – частей из представителей кавказских народов, служивших во французских войсках. Одновременно в прессе разворачивалась полным ходом идеологическая подготовка войны. Французский праволиберальный журналист и историк А. Кериллис, вспоминает о том времени: «Дух крестового похода повеял отовсюду… Раздавался только один клич: „Война России!“ Те, кто требовал полной неподвижности за линией Мажино, теперь требовали послать армию сражаться к Северному полюсу… Горячка…достигла своего пароксизма, и приняла форму эпилепсии». (108,69)

При этом, что пожалуй, наиболее удивительно и показательно, в расчет не принималось ни превосходство СССР в сухопутных войсках, ни наличие у советской стороны тысяч истребителей и зенитных орудий, но даже то, что, коль скоро до советской территории могут долететь англо-французские бомбардировщики с ближневосточных баз, то тем более до этих баз смогут долететь и советские машины. Союзники словно никогда не слышали ни об успехах советской авиации, ни о сотнях новых заводов, производящих вооружение ни, наконец, о разгроме японцев на Халхин-Голе и Хасане. Англо-французское командование ведет себя так, словно им предстоит сражаться с какой-нибудь Эфиопией или тем же Ираном.

Короче говоря, создается впечатление, что для Лондона и Парижа Красной Армии словно и не существовало.

Возможно, над ними довлели давние стереотипы о «лапотной России» и новые – о «большевистских варварах», а быть может, свою роль сыграли не очень успешные действия вооруженных сил СССР в финской войне (в данном вопросе стоит, пожалуй, согласиться с Резуном – любая другая армия в аналогичных условиях вряд ли достигла чего-то большего).

С одной имела место совершенная политическая слепота, и тупая готовность начать войну с превосходящим их в живой силе и технике противником, уже находясь в состоянии войны с Гитлером, с другой – не менее слепая и безумная надежда сокрушить Советский Союз жалкими тремястами тысяч солдат. Гитлер, по крайней мере, в 1941 сосредоточил на Восточном фронте три четверти своей армии и две трети ВВС.

Пожалуй, в этой ситуации ярче всего проявляется то, о чем сказал Лидл Гарт (см. выше).

Кстати, на это никто из историков не обратил внимания – насколько неадекватно воспринимали происходящее в мире политические элиты буквально всех стран Европы.

На протяжении всех предвоенных лет руководство государств, позже ставших союзниками во борьбе с гитлеризмом, демонстрировало совершенно непонятную наивность, удивительным образом сочетающуюся с полнейшей беспринципностью и неспособностью трезво оценивать ситуацию.

Можно вспомнить, как польское правительство, буквально за считанные дни до сентября 1939 года, будучи прекрасно осведомлено о гитлеровских приготовлениях, запрещало выдвигать войска к границе даже небольшими отрядами, и строить полевые укрепления. Более того, намеченная на 29 августа (слишком поздно – за три дня до войны) всеобщая мобилизация была тут же отменена. (79,14) Или то, что в августе 1939 года британский кабинет не собирался ни разу, члены правительства хранили поразительную беспечность и благодушие, несмотря на сигналы о неизбежно надвигающейся войне. Только 22 августа министры собрались на внеочередное заседание, но ничего конкретного не предприняли, даже не распорядились объявить повышенную готовность в армии.

Поневоле на ум придет сталинское «Не раздражать немцев»… «Не поддаваться на провокации»…

Возвращаясь к вопросу о подготовке агрессии Англии и Франции против СССР, не надо забывать, что планировалось нанести удар не только с ближневосточных баз, но также с территории Турции и Ирана. То есть планировалась оккупация, как минимум, иранской территории.

Именно об этом и говорил Гамелен, когда высказывал мысль, что Великобритания должна была «взять на себя инициативу» в использовании территории Ирана для проведения уже сухопутных операций против СССР (то есть захватить Иран).

В том же документе говорилось что, «захват или разрушение любого крупного русского города, в частности Ленинграда, может явится сигналом для начала антикоммунистических выступлений…».

Обдумывалась возможность привлечь к «крестовому походу» и Японию, но особых успехов достигнуто не было – Япония уже тогда слонялась к тому, чтобы, избрать южное направление агрессии, а не губить свои армии в амурской и уссурийской тайге.

К весне 1940 года – уже после подписания мира с Финляндией, было разработано аж два плана воздушной войны с СССР, правда, схожих в главном.

Предполагалось, что для разрушения советских нефтепромыслов будет достаточно всего 80-100 самолетов (?!). При этом на разрушение Баку отводилось две недели, Грозного – двенадцать дней, Батуми – полтора дня.