Останься со мной - Дженнифер Арментроут

– Джекс, может, мы выйдем?

– Я приехал домой, а тебя там нет, – сказал он. – Учитывая события последних дней, мне это совсем не понравилось. Да, я знал, что у нас все хорошо, но могла бы хоть сообщение послать.

– Погоди-ка, – перебила его я, – я же написала тебе, что я с друзьями.

– После того как я пришел домой и увидел эти бумаги на журнальном столике, – уточнил он, сверкая почерневшими глазами. Черт, с этим было не поспорить! Я захлопнула рот. – Ты виделась с мамой. Я сразу понял, что у тебя сорвало крышу. Я видел, что она оставила тебе дом. Это хорошо. Я рад.

Посмотрев по сторонам, я почувствовала, как к щекам приливает краска. Все мои друзья, включая Кэма и Эвери, с огромным интересом наблюдали за нами.

– Но я понял, что сейчас ты оказалась здесь, а не в моей постели по другой причине.

Я стала красной как помидор.

Тереза поджала губы. Ее глаза загорелись.

Так, пора было в зародыше убить эту ветвь разговора. Раз уж Джекс захотел, чтобы мы говорили на глазах у друзей, так тому и быть.

– Бар твой. Он твой уже больше года, и ты даже не подумал мне об этом сказать?

Джекс вобрал в грудь побольше воздуха.

– Я собирался тебе сказать. Я хотел…

– Ты это имел в виду, когда в больнице сказал, что нам еще о многом надо поговорить? У тебя было время мне рассказать. Куча времени, еще до больницы. Например, когда я впервые пришла в бар и стала копаться в бумагах в офисе!

Джейс резко повернул голову к Джексу, как будто мяч теперь попал на его поле.

Джекс ответил не сразу, но это и хорошо, потому что я готова была разразиться потоком слов, вопросов и проклятий, а когда он заговорил весь мой мир пошатнулся уже во второй раз за вечер.

– Я знаю тебя больше года, – сказал Джекс, и его плечи расслабились, как будто с них спал тяжелый груз. – Не только по рассказам Клайда и твоей мамы. Я знал тебя. Я видел тебя, когда ты еще не знала о моем существовании.

Я обалдело раскрыла рот.

– Что?

– Впервые я увидел тебя прошлой весной, больше года назад. Ты шла на занятия, – продолжал парень, и мне вдруг захотелось сесть. Я забыла о том, что в комнате есть кто-то еще. Остались только мы вдвоем. – Я приезжал к тебе вместе с твоей мамой. Не один раз. Каждые пару месяцев, когда Мона на день-другой трезвела, ей хотелось повидать тебя. Так что я привозил ее в Шеперд, потому что знаю… Я знаю, что такое не иметь второго шанса. И ты это знаешь. Так что я привозил ее к тебе. Однажды я видел, как вы с ней, – он кивнул в сторону Терезы, – разговаривали возле какого-то здания. С вами был еще один парень. Потом подошел Джейс.

У меня подкашивались ноги. Я пыталась вспомнить тот день. Скорее всего, тогда он видел с нами Брендона.

– Последний раз я видел тебя весной. Ты одна сидела на скамейке, кажется, возле библиотеки. Читала. Мона ни разу не подходила к тебе, когда я привозил ее. Ей не хватало смелости попробовать исправить все дерьмо, которое она наворотила, хотя она очень хотела. Но ты всегда казалась такой счастливой, поэтому этого так и не произошло. – Он медленно выдохнул. – Ты казалась такой чертовски счастливой. Улыбалась. Смеялась. Мама не хотела тебе мешать.

Я попятилась.

– Каждую поездку Мона рассказывала о тебе. По-настоящему, понимаешь? Она не была пьяна или под кайфом. Так я обо всем и узнал. Это не Клайд мне рассказал. И не твоя мама по пьяни. Хотя порой она говорила о тебе и пьяная, но обычно рассказывала все, когда была трезвой. Она узнала, что ты учишься на медсестру, и ничуть этому не удивилась. Однажды она сказала мне, что ты, пока лежала в больнице, подружилась со всеми медсестрами.

Чувства переполняли меня, и я закрыла глаза. Мама сказала правду. Я подружилась со всеми медсестрами и теперь понимала, как мама узнала, на кого я учусь. Она была в Шеперде вместе с Джексом.

– И каждый раз она приезжала, чтобы поговорить со мной? – срывающимся голосом спросила я.

– Да. Мне кажется, никто не знает, насколько Мона осознавала свою вину, – ответил Джекс. Когда я открыла глаза, он все еще смотрел на меня. – Ей никогда не хотелось, чтобы ты занималась баром, не хотелось, чтобы ты понижала планку, чтобы ты даже рассматривала это как один из вариантов. Мона понимала, что ей недолго осталось здесь жить. Когда она узнала, что я готов забрать у нее бар и управлять им, она продала его мне.

Мне срочно нужно было сесть.

Но Джекс еще не закончил.

– Я не рассказывал тебе об этом, потому что не знал, как ты отнесешься к тому, что мама приезжала к тебе. У вас давно были натянутые отношения, а я испытывал неловкость, не зная, как все это объяснить, поэтому и не хотел до поры до времени поднимать эту тему, но все равно собирался обо всем тебе рассказать.

– Вот это да, – прошептала пораженная Тереза.

Уголки губ Джекса чуть приподнялись, а потом он снова посмотрел на меня.

– Каждый раз, когда я видел тебя, мне казалось… что я узнаю тебя все лучше. Я ни разу не говорил с тобой, но наблюдал, как ты смеешься или улыбаешься… или просто спокойно сидишь и читаешь… – Он покачал головой, и сердце сжалось у меня в груди. – Было в этом что-то такое… что привлекало меня, Калла. Черт. Я влюбился в тебя, когда ты еще даже не знала, как меня зовут.

Святые угодники! Слезы хлынули у меня из глаз, его лицо расплылось в тумане.

– Я должен был сказать тебе о баре. В тот день в офисе я уже собрался все объяснить, но потом ты обмолвилась, что продашь его, и я решил, что тебе все равно. А потом, когда я понял, как много этот бар для тебя значит, хоть ты никогда и не признавалась в этом… – Джекс сделал шаг вперед, и взгляды всех, кто находился в этой комнате, были прикованы к нему. – Я уже не знал, как тебе рассказать. И мучился из-за этого. Этот бар наполнил мою жизнь смыслом, когда я вернулся домой со службы, но все что-то казалось неправильным. Теперь появилась ты. Теперь я узнал тебя по-настоящему.

У меня в горле встал ком.

Джекс заглянул мне в глаза.

– Я люблю тебя, Калла. То, что бар принадлежит мне, ничего не меняет. А если меняет, так мне он на хрен не нужен. Я хочу лишь тебя.

Я смотрела на него и не могла произнести ни звука. Все его слова ураганом кружились у меня в голове. Я просто не могла все это осознать.

– Калла, – прошептал он.

Я покачала головой, так и не находя слов.

– Милая, скажи что-нибудь. Я не хочу терять тебя, но ты должна что-то сказать, что не даст мне выйти в эту дверь.

Мне хотелось так много ему сказать, но я не могла сложить ни одной фразы. Я не шевелилась. В комнате было так тихо, что казалось, будто все слышат стук моего сердца.

Джекс вздохнул, не отводя меня глаз, а потом отвернулся. Он вышел из номера, а я осталась стоять, глядя на его удаляющийся силуэт и на закрывающуюся дверь.