Вернуть дракона - Вера Эн

Касси улыбнулась и сжала его руку.

— На Окинос никогда драконы не нападали, — вспомнила она еще один мамин рассказ. — Считается, что его боги охраняют. А богов здесь очень чтут.

— Значит, и очередного Теохариса мы тут не встретим? — шутливо поддел ее Эйкке. — Все, здесь и окопаюсь. Построю гнездо на берегу моря и буду вечерами на закаты смотреть. Заглянешь в гости?

— Если захочешь… не только в гости… — неожиданно отвела глаза Касси, и Эйкке стиснул ее пальцы. Это был совсем другой разговор и слишком сложная тема, чтобы решать ее вот так, походя. Касси, быть может, не задумывалась пока о ней так глубоко, а вот Эйкке успел рассмотреть со всех сторон, покуда гнил на Острове. И совсем не хотел поднимать ее сейчас, когда все только-только начиналось.

— Знаешь, где мама живет? — так и не ответив на ее вопрос, задал он свой.

Касси бросила на него непонимающий взгляд, однако настаивать на своем не стала. Быть может, Эйкке не понял ее? Быть может, она поторопилась? Всему свое время. А сейчас оно подошло к маминому.

— Знаю только, что на самом берегу, — старательно улыбнулась Касси, и Эйкке почувствовал в ее голосе натянутость. Вот же пропасть! Конечно, Касси все не так истолковала. Себя ему предложила, а он сделал вид, что не расслышал. Решил, что неподходящее время. Кажется, было уже такое? И чем едва не закончилось? — Пойдем вдоль домов, поспрашиваем. Рано или поздно…

Эйкке не стал дослушивать эти дрожащие оправдания. Привлек Касси к себе и крепко сжал руки.

— Я тебя люблю! — словно бы клятву произнес он. — И буду рядом столько, сколько ты захочешь!

— Всю жизнь? — вцепилась ему в тунику она, и Эйкке кивнул, не раздумывая.

— Если захочешь, то и всю жизнь!

Касси чуть судорожно вздохнула, а потом подняла на него глаза.

— А чего хочешь ты, Эйкке? — снова задала опасный вопрос она. Нет, не понимала. Забыла, что он дракон. Если б еще и Эйкке мог об этом забыть.

— Хочу видеть твою улыбку, — вывернулся он. — Всегда. Каждое утро!

Ох, не лучше нее! Ну да Энда с ним: главное, что Касси наконец заулыбалась. А Эйкке не собирался отказываться от данного слова.

— Пойдем, — скинула она сандалии и потянула его по песку. — Уверена, что самый красивый дом будет маминым. Лишь бы в школу не ушла: помнишь, Хедин говорил, что она детей учит…

…Маму Касси узнала сразу. Она ничуть не изменилась за пять лет разлуки, разве что стала еще красивее и еще роднее. Все, как она рассказывала: белый песок до самой калитки, распахнутые настежь окна, качели у самой воды…

И мама…

— Мама!..

— Касси!..

— Мама!..

Нет, она не помнила эти первые минуты. Они слились в какой-то светлый яркий горячий шар эмоций, переполняя душу и вытравляя из нее последние горести. Касси плакала, смеялась, тыкалась лицом маме под губы, чувствуя, что и она не может сдержать слез, и слыша только ее срывающийся благодарный шепот:

— Звездочка моя!.. Доченька моя!.. Касси!..

Потом были и самые нежные, почти забытые объятия, и бесконечные вопросы без единого ответа, и восхищение Кассиным мужеством и ее красотой, и признания в том, как сильно и как долго они друг по другу скучали, и признания в ни на секунду не угасающей любви, и Касси едва дышала от бесконечного, совершенно безудержного счастья

Все было именно так, как она мечтала.

— Я так боялась, — вдоволь насмотревшись на нее, первой начала связно говорить мама. Когда они зашли в дом, Касси и не заметила. Лишь сейчас заинтересованно осматривалась вокруг, восхищаясь каждым уголком ивонекея и чувствуя в каждом его украшении мамину любовь к своему дому, — что ты знать меня не захочешь после всех этих лет. Исчезла, ничего не объяснила, забыла про дочь, как будто той и не было…

Касси замотала головой и прижалась к маминой груди, почувствовав в ее голосе неподдельную горечь. Отец украл у них обеих столько времени, и эта рана не заживет так сразу. Но Касси сделает все возможное, чтобы мама больше не грустила, а радовалась жизни подобно дочери. И у нее обязательно это получится!

— Я не стану притворяться, мам, что твои опасения были напрасны, — поглубже вздохнула она. — Я долго верила тому, что мне говорили, а папа, сама понимаешь, очень не хотел, чтобы я сбежала и лишила его наследника. Я даже когда твою записку нашла, думала, что ты просто посмеялась надо мной напоследок. Но Эйкке открыл мне глаза. До сих пор удивляюсь…

— Эйкке? — удивленно переспросила мама. — Кажется, в твоем письме я не видела этого имени…

Касси заулыбалась, не в силах бороться с заполнившим душу сладким волнением. Потом обхватила маму за шею, пряча запылавшее лицо.

— Я не могла о нем писать, и ты скоро сама поймешь почему, — пробормотала она. — Но Эйкке, он… Он самый лучший на свете! Он умный, и добрый, и смелый, и заботливый… Он… — тут она вскочила и, не давая маме опомнится, потянула ее за руку к двери. — Пойдем! Пойдем, я вас познакомлю! А потом мы вместе с ним все расскажем!

— Касси, подожди! — мама сумела-таки ее остановить и взволнованно заглянула в глаза. — Я правильно понимаю, что Эйкке — это драконье имя?

Касси стиснула ее пальцы и прижала ее руку к груди.

— Ты все правильно понимаешь, мамочка! — выдохнула она. — Но, пожалуйста, сначала узнай Эйкке, а потом уже суди о нем! Он заставил меня понять, как я была несправедлива к тебе! Он научил меня бороться за то, что мне дорого! Он привез меня сюда, к тебе, мам! Он… совершенно удивительный! А еще умеет летать!

Она счастливо улыбнулась и потянула маму на берег. Кажется, перед самым расставанием Эйкке успел шепнуть, что будет ждать ее там, и Касси, выйдя за калитку, первым делом закрутила головой, ища его возле воды.

И нашла.

Эйкке сидел на песке в паре сотен шагов от дома дорини Дафнии и смотрел в море так сурово, словно именно оно отняло у него Касси и никак не хотело отпускать. Касси судорожно выдохнула, чувствуя этот его страх. Слишком мало они еще были вместе, чтобы полностью избавиться от сомнений. Но у них все еще впереди.

— Беги, — неожиданно мягко сказала мама — словно все поняла, — и Касси, бросив на нее благодарный взгляд, помчалась по белому берегу к своему Эйкке.

— Надо привезти сюда Тидея!

Эйкке изумленно повернул голову. Касси сидела на песке, обхватив колени руками, и о чем-то сосредоточенно думала. А Эйкке, разнежившись после вечернего морского купания и веселых Кассиных забав в воде, никак не ожидал услышать от нее подобного заявления.

Все у них было хорошо. Дорини Дафния приняла не только любимую дочь, но и ее сомнительного друга, выделив Эйкке в своем доме целую комнату на мужской половине и ни разу за все время их знакомства не бросив неприязненного взгляда. А ведь, вне всяких сомнений, имела право. И за вторую ипостась, и за то, что приходилось делить внимание Кассандры с совершенно чужим человеком, и за то, что по его вине ее дочь пережила столько опасностей, да еще и за его праздное времяпровождение, не достойное мужчины. Эйкке, правда, сразу взялся за продовольственное снабжение столь гостеприимного дома, обеспечив его мясом и рыбой в избытке, но все же чувствовал себя не в своей тарелке. Совсем по-другому человеческие мужчины видели свой долг по отношению к доверенным им женщинам. Они зарабатывали деньги и содержали семью. Как зарабатывать деньги, будучи драконом, Эйкке не знал.