"Долина смерти". Трагедия 2-й ударной армии - Изольда Иванова

30 мая 1942 г. 2-я ударная армия была окончательно отрезана, наш комиссар полка старший политрук Панин не выдержал этого, молча вышел из штаба полка за землянку в кусты, хотел застрелиться, но, видимо, рука дрогнула — тяжело ранил себя в висок. Наш штаб полка без войск был отведен на формирование в п. Плашкино. После укомплектования дивизия была брошена под Синявино.

И. Ф. Казанцев,

бывш. начфин 1236-го сп 372-й сд

Наша первая батарея 461-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона РГК принимала непосредственное участие в Любанской операции от начала до конца.

Перед началом операции наша батарея заняла огневые позиции между совхозом «Красный ударник» и д. Мясной Бор, т. е. там, где входили и делали прорыв 2-я УА и кавалерийский корпус Гусева.

Вначале операция проходила вроде бы успешно, и мы прикрывали войска от нападения с воздуха. Но, когда 2-я УА оказалась в трудном положении, нас перебросили в самую горловину прорыва для отражения наступающей пехоты противника.

От совхоза «Красный ударник» по болотистой местности Мясного Бора была проложена дорога из бревен (настил), около Мясного Бора немцы ее перерезали, и 2-я ударная оказалась в окружении. И вот в самом пекле оказалась наша батарея. Мы отбивали за день по 5–6 атак немецких автоматчиков. Вели огонь зенитными снарядами «на картечь». Это за 30–40 м. Плюс скорострельность орудий — 20 выстрелов в минуту, помноженная на мужество наших сибиряков. И ни разу за все бои в районе нашей батареи немцы не прошли. К великому сожалению, таких батарей тогда, кроме нашей, мне не приходилось видеть.

В апреле, когда положение 2-й УА особенно ухудшилось, на батарее оставили у орудий по 4–5 человек, остальных под руководством политрука старшего лейтенанта Клюева, комиссара-дальневосточника, направили в пехоту. И все они погибли в боях, а кто раненым попал в плен, погиб в лагере. Погиб там и политрук Клюев.

А те, которые остались на батарее, сражались как львы (я без преувеличения это говорю). Особенно поражал всех своим мужеством красноярец, командир орудия сержант Павел Никанорович Горев. Этот человек не знал, что такое страх. Он был моим близким товарищем и побратимом. Он много раз спасал меня от смерти. В самой трудной и сложной обстановке, когда, казалось, уже все, конец, он своим мужеством воодушевлял людей, вел огонь из орудия, ручного пулемета, отбивался гранатами и бутылками с горючей смесью.

Павел Никанорович Горев родился в 1919 г. в Красноярском крае, Ачинском районе, Удачинском сельсовете. Все это я отлично помню, забыл только название поселка. В то время там жили его отец и мать. Я бы мог многое рассказать о нем. Павел Горев погиб позже, будучи уже старшим лейтенантом, награжденным многими орденами. Это был действительно мужественный человек, до самозабвения преданный Родине.

Мужественно сражался с врагом и командир приборного отделения Евгений Константинович Орловский.

В те дни его можно было видеть в самом пекле боя, там, где наиболее трудно. Он организовал отражение наступления танков бутылками с горючей смесью. Когда погиб весь расчет пулеметчиков счетверенной пулеметной установки «максим», он прокрался туда, встал за пулемет и буквально в упор из четырех стволов, как траву, начал косить фашистов. И только благодаря его мужеству и находчивости была в который раз спасена батарея. Очень многие погибли в тех боях. Из 120 человек, призванных вместе со мной из Кузедеевского района Кемеровской области, нас осталось 18 человек. Евгений Константинович дожил до Победы, работал главным инженером по землеустройству в Кемеровском управлении сельского хозяйства.

Многое можно рассказать о наводчике 3-го орудия Иване Федоровиче Сахарове из г. Таштагола. Иван Федорович не только сам геройски воевал, он подавал пример своим товарищам, первым бросался к орудию и своим метким огнем сбивал фашистские штурмовики и пикирующие бомбардировщики, расстреливал в упор вражеские танки и пехоту.

Заряжающий 3-го орудия Иван Никифорович Гришаев, человек богатырской силы, огромного мужества, в самой трудной обстановке оставался спокоен и стоек. Когда от взрыва бомбы загорелись снаряды, Гришаев один, как спичечные коробки, раскидал целый штабель 80-килограммовых ящиков со снарядами и спас их от взрыва.

Нельзя забыть всеобщего любимца, весельчака санинструктора Леонида Беляева из Бийска. Он не только перевязывал раненых и оказывал им медицинскую помощь, но и мог заменить любого бойца у орудия и пулемета. А когда было особенно трудно, он брал свой любимый баян, с которым никогда не расставался, садился в центре огневой позиции и начинал играть (а играл он изумительно!). Играл и сам же пел, и песня воодушевляла людей, вселяла в них веру и мужество.

Алексей Беляев — фельдшер, лейтенант медицинской службы. Много раз его хотели забрать в госпиталь. Но он категорически отказывался, оставался до конца со своими товарищами. А фельдшер на батарее вместе с санинструктором при недостатке медперсонала в то время — явление редкое.

Большим уважением пользовался на батарее командир орудия Николай Перов. Призывался он из Сорокинского района Алтайского края. Учитель по образованию, Перов имел широкий кругозор, эрудицию и оптимизм. Он никогда не унывал, всегда с улыбкой, по-девичьи симпатичный и застенчивый, всегда с шуткой и прибауткой. Но это не мешало Николаю быть твердым и мужественным в бою.

При отражении атак немецких автоматчиков он, как бы играючи, руководил огнем. Ни тени страха на его лице. И волнение его можно было определить только по тому, что движения его становились несколько замедленными и более четкими. Встав вместо заряжающего или наводчика, он, как автомат, посылал снаряд за снарядом, в упор расстреливая врага.

С большой теплотой на батарее отзывались о командире отделения разведчиков старшем сержанте Николае Косовце, также из Сорокинского района. Он обладал незаурядным организаторским талантом и, как подобает командиру разведчиков, отличался беззаветной храбростью и находчивостью. Косовец погиб под Порховом.

Погибли в кровопролитных боях у Мясного Бора разведчики Александр Сильчихин, Геннадий Бакуменко с рудника Телиер-Толу, Иван Антронов из Кузедеево, Иван Дружинник и его брат Николай Дружинник из Первого Бекорана и многие другие.

Это были мужественные и храбрые ребята, беззаветно преданные Родине, комсомольцы и коммунисты. Ведь не случайно, что только за период с октября 1941 по апрель 1943 г. батарея сбила 38 вражеских самолетов, уничтожила много танков и большое количество пехоты.

Ближе к весне 1942 г., когда со всей очевидностью стало ясно, что 2-я ударная попала в окружение (мы сумели в полном составе выйти из кольца), перед нами была поставлена задача прикрывать две понтонные переправы через р. Волхов от авиации противника.

Прямо скажу, что задача была не из легких. Немцы бросали на эти переправы по 40–50 самолетов сразу и по 5–6 раз в день. А те в первую очередь старались подавить зенитную оборону. Эта оборона состояла всего лишь из одной нашей батареи. Вот где еще раз проявили свое мужество наши сибиряки.