Расстрелянные Герои Советского Союза - Тимур Бортаковский

Г. — Что с писанины — не пропустят же.

Р. —Сволочи, е... м...

Г. — Ты понимаешь, как бы выехать куда-нибудь за границу?

Р. — Охо-хо! Только подумай! Нет, мне все-таки кажется, что долго такого положения не просуществует, какой-то порядок будет.

Г.—Дай бог!

Р. — Эта политика к чему-нибудь приведет. В колхозах подбирают хлеб под метелку. Ничего не оставляют, даже посевного материала.

Г. — Почему, интересно, русские катятся по такой плоскости?

Р. — Потому что мы развернули такую политику, что никто не хочет работать. Надо прямо сказать, что все колхозники ненавидят Сталина и ждут его конца.

Г. — Где же правда?

Р. —Думают, Сталин кончится, и колхозы кончатся...

Г. —Да, здорово меня обидели. Какое-то тяжелое состояние у меня сейчас. Ну, х... с ними!

Р. — Но к Сталину тебе нужно сходить.

Г. — Сказать, что я расчета не беру, пусть меня вызовет сам Сталин. Пойду сегодня и скажу. Ведь худшего уже быть не может. Посадить они меня, не посадят.

Р. — Конечно, нет.

Г. — Я хотел бы куда-нибудь на работу в Финляндию уехать или в скандинавские страны.

Р. — Да, там хорошо нашему брату.

Г. — Ах, е... м... что ты можешь еще сказать?!

Р. — Да. Народ внешне нигде не показывает своего недовольства, внешне все в порядке, а народ умирает.

Г. — Едят кошек, собак, крыс.

Р. — Раньше нам все-таки помогали из-за границы.

Г. — Дожили! Теперь они ничего не дают, и ничего у нас нет.

Р. — Народ голодает, как собаки, народ очень недоволен.

Г. — Но народ молчит, боится.

Р. — И никаких перспектив, полная изоляция.

Г. — Никаких. Мы не можем осуществить лозунга: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" Ни х... все пошло насмарку!

Р. — Да, не вышло ничего.

Г. — Вышло бы, если все это своевременно сделать. Нам нужно было иметь настоящую демократию.

Р. — Именно, чистую, настоящую демократию, чтобы постепенно все это делать. А то все разрушается, все смешалось — земля, лошади, люди. Что мы сейчас имеем? Ни земли, ни школ, ни армии, ничего нет. Это просто какая-то тупость! Зачем нам нужны министры?

Г. — А людей честных стало меньше.

Р. — Гораздо меньше стало. А цены сейчас какие ужас! Как собак на аркане тянут на работу. Так сейчас все работают, сейчас никто на заводах как следует не работает.

Г. — Да потому, что работают не добровольно, всех принуждают.

Р. — А возьми деревню — очень много земли пустует.

В тот же день Рыбальченко выехал из Москвы к месту своего жительства в Куйбышев.

Абакумов».

«СПРАВКА

31 декабря 1946 года оперативной техникой зафиксирован следующий разговор между Гордовым и его женой Татьяной Владимировной.

Г. — Я хочу умереть. Чтобы ни тебе, никому не быть в тягость.

Т.В. — Ты не умирать должен, а добиться своего и мстить этим подлецам!

Г.— Чем?..

Т.В. — Чем угодно.

Г. — Ни тебе, ни мне это невыгодно.

Т.В. — Выгодно. Мы не знаем, что будет через год. Может быть, то, что делается, все к лучшему.

Г. — Тебе невыгодно, чтобы ты была со мной.

Т.В. — Что ты обо мне беспокоишься? Эх, Василий, слабый ты человек!

Г. — Я очень много думал, что мне делать сейчас. Вот когда все эти неурядицы кончатся, что мне делать? Ты знаешь, что меня переворачивает? То, что я перестал быть владыкой.

Т.В. — Я знаю, плюнь ты на это дело! Лишь бы тебя Сталин принял.

Г. — Угу. А с другой стороны, ведь он все погубил.

Т.В. — Может быть, то, что произошло, даже к лучшему.

Г. — А почему я должен идти к Сталину и унижаться перед... (далее следуют оскорбительные и похабные выражения по адресу товарища Сталина).

Т.В. — Я уверена, что он просидит еще только год.

Г. — Я говорю, каким он был (оскорбительное выражение), когда вызвал меня для назначения... (оскорбительное выражение), плачет, сидит жалкий такой. И пойду я к нему теперь? Что — я должен пойти и унизиться до предела, сказать: "Виноват во всем, я предан вам до мозга костей", когда это неправда. Я же видеть его не могу, дышать с ним одни воздухом не могу! Это (похабное выражение), которая разорила все! Ну как же так?! А ты меня толкаешь, говоришь, иди к Сталину. А чего я пойду? Чтобы сказать ему, что я сморчок перед тобой? Что я хочу служить твоему подлому делу, да? Значит, так? Нет! Ты пойми сама!

Т.В. — А тогда чего же ты так переживаешь?

Г. — Ну да, сказать, что хочу служить твоему делу? Для этого ты меня посылаешь? Не могу я, не могу. Значит, я должен себя кончить политически. Я не хочу выглядеть нечестным перед тобой. Значит, я должен где-то там все за ширмой делать, чтобы у тебя был кусок хлеба? Не могу, у меня в крови этого нет. Что сделал этот человек — разорил Россию, ведь России больше нет! А я никогда ничего не воровал. Я бесчестным не могу быть. Ты все время говоришь — иди к Сталину.

Значит, пойти к нему и сказать: "Виноват, ошибся, я буду честно вам служить, преданно". Кому? Подлости буду честно служить, дикости?! Инквизиция сплошная, люди же просто гибнут! Эх, если бы ты знала что-нибудь!

Т.В. — Тогда не надо так все переживать.

Г. — Как же не переживать, что же мне делать тогда? Ты думаешь, я один такой? Совсем не один, далеко не один.

Т.В. — Люди со своими убеждениями раньше могли пойти в подполье, что-то делать. Такое моральное удовлетворение было. Работали, собирали народ. Они преследовались за это, сажались в тюрьмы. А сейчас заняться даже нечем. Вот сломили такой дух, как Жуков.

Г. —Да. И духа нет.

Т.В. — И он сказал — извините, больше не буду, и пошел работать. Другой бы, если бы был с таким убеждением, как ты, он бы попросился в отставку и ушел от всего этого.

Г. — Ему нельзя, политически нельзя. Его все равно не уволят. Сейчас только расчищают тех, кто у Жукова был мало-мальски в доверии, их убирают. А Жукова год-два подержат, а потом тоже—в кружку и все! Я очень много недоучел. На чем я сломил голову свою? На том, на чем сломили такие люди — Уборевич, Тухачевский и даже Шапошников.

Т.В. — Его информировали не так, как надо, после того, как комиссия еще раз побывала.

Г. — Нет, эта комиссия его информировала, по-моему, правильно, но тут вопрос стоял так: или я должен сохраниться, или целая группа людей должна была скончаться — Шикин, Голиков и даже Булганин, потому что все это приторочили к Жукову. Значит, если нужно было восстановить Жукова, Гордова, тогда булганщина, шиковщина и голиковщина должны были пострадать.