Плачь, Маргарита - Елена Съянова

Два дня назад он сказал ей по телефону, что, скорей всего, не поедет в Бергхоф из-за плохого самочувствия и слабости («Какой от меня там прок, если я сплю по двадцать часов в сутки?»), а будет в Мюнхене к двадцать второму, когда туда возвратится Гесс.

— А я давно в Мюнхене, — напомнила Маргарита.

Вальтера Ангелика ждала уже сегодня. Едва она заикнулась в письме, что возвращается, как он тут же ответил телеграммой и, бросив все, помчался в Германию. Его экстренный отъезд был понят его новыми друзьями, и Елена-Гала напутствовала его словами: «Любовь всегда побеждает. Даже если не успевает этого осознать».

Чтобы обмануть охрану, Маргарита и Ангелика отправились на квартиру Роберта; потом, спустившись вниз, Маргарита сказала консьержке, что они переночуют здесь, а это значило, что машина с двумя телохранителями будет всю ночь стоять напротив входных дверей, и черный ход останется вне наблюдения.

О местонахождении Ангелики Вальтера уведомил его приятель, безалаберный и ленивый сноб фон Шуленбург, под именем которого Гейм однажды у всех на глазах танцевал со своей возлюбленной. Граф скучал сейчас в Мюнхене и с удовольствием выполнял поручения Гейма, проявляя не свойственный ему энтузиазм, чтобы, как он выражался, «насолить выскочке в коричневых штанах» (должно быть, спутал штаны с рубашкой).

Их план полностью удался. Поздним вечером Вальтер незамеченным проник в квартиру Лея, и Грета тотчас ушла в свою спальню и потушила там свет, чтобы счастливая пара забыла о ее присутствии. Гессовская склонность к суевериям, до того почти не проявлявшаяся, нашептывала ей: «Если у них все сложится, то и у нас…»

Утром Гели призналась ей, что теперь они с Вальтером муж и жена.

— Ты меня осуждаешь? — робко спросила она подругу.

Грета положила ей руки на плечи.

— Мы с тобой самые счастливые! Теперь… этого у нас никто не отнимет.

Гели испуганно посмотрела на подругу.

— Как, и ты?

— Еще весной.

— Значит, он должен привезти тебе развод?

— Нет, не должен. — Маргарита засмеялась. — Господи, какая ты…

Это было непонятно.

— Я думала, что буду ненавидеть его жену, — уже серьезно призналась Маргарита. — Но я уважаю ее и… стыжусь.

— Но ведь он, ведь у него…

— Был легион любовниц?.. — Грета снова рассмеялась. — Все это было до меня! Но его жена и его дети — это теперь для меня почти то же, что он сам.

Нет, это было непонятно. Грета иногда выражалась слишком сложно или чувствовала как-то… чересчур умно.

Они завтракали втроем в огромной столовой простеньким омлетом с ветчиной, казавшимся необычайно вкусным. Вальтер, счастливый до одури, шутил над испанцами и над «немцем в Испании», не сумевшим понять, как он выразился, ни одного местного анекдота.

— Для меня Испания ирреальна, — говорил он. — Поют, чтобы не плакать от голода. Танцуют, чтобы не падать от усталости. Детей рожают и хоронят, не успевая окрестить. Женщины в тридцать лет — старухи… Но никто не кричит, что страна гибнет, нация вырождается… Никто никому не грозит.

— На совести испанцев уже лежит гибель цивилизации инков и майя, — заметила Маргарита, — а также зверства инквизиции.

— Но разве нация не может изжить из себя содеянное зло, собственную дурную кровь? — воскликнул Вальтер.

— Ты о евреях? — вмешалась Ангелика. Они в самом деле противные. Я этих их шляп и бород видеть не могу. И музыка у них противная, хитренькая какая-то.

— Фрау Хаусхофер тоже еврейка, а твой дядя при мне советовал тебе у нее учиться.

— Ну, Грета, я же не знала… Я же не о ней! У нас в Линце жила одна семья… Они были совсем другие… противные. Вечно копошились, сновали… Моя мама так и называла их: «копошисты».

Маргарита пожала плечами.

— Они жиды и копошисты, мы колбасники, итальянцы макаронники, французы — лягушатники… Сначала обзывают, оскорбляют друг друга, потом станут бить и убивать.

— Ты слишком быстро делаешь выводы!

Все вздрогнули. В дверях столовой стоял Роберт Лей, вошедший бесшумно, как кот, и слышавший последние фразы.

— Добрый день, дамы и господа! Как приятно снова видеть вас всех!

Маргарита, едва не бросившаяся ему на шею, все же сдержала себя. Лей пожал руку Вальтеру Гейму, присел к столу. Маргарита налила ему кофе. Она почувствовала, что Роберту что-то не понравилось в ее словах.

— Как хорошо, что ты приехал, — сказала она. — Я так ждала.

— Я соскучился по тебе, — ответил он. У нее отлегло от сердца.

Вальтер и Ангелика, быстро переглянувшись, встали и распрощались. У них были свои планы. Вальтер успел отметить про себя, что Лей, несмотря на явное недомогание и усталость, выглядел, как всегда, безупречно: белоснежный воротничок и манжеты, «костюмчик с иголочки». Вальтер улыбнулся, вспомнив их первую встречу.

«А я меняю рубашку раз в неделю, и вечный шарф… Гели молчит, но что она думает при этом?» Последнее время он и вовсе стал замечать за собою экстравагантности, вывезенные из Мадрида под влиянием Дали. Здесь, в Германии, они выглядели по меньшей мере странно.

— Давай съездим в какой-нибудь магазин, — робко попросил он Ангелику. — Помоги мне подобрать что-нибудь из одежды, а то я сильно проигрываю… при сравнении.

Ангелика отчего-то развеселилась.

— Ты никогда не будешь похожим на Роберта! Что бы ни надел.

— Да не желаю я быть на него похожим! — обиделся Гейм. — Просто не пойму, как он умудряется при такой занятости всегда выглядеть, как денди!

Гели не знала, что такое «денди», но у Вальтера не стеснялась спросить. Он объяснил.

В магазине они провели три часа, истратив уйму денег и нервов, пока Ангелика наконец не удовлетворилась внешним видом своего возлюбленного.

— Женщины, как политики: сначала говорят своему народу — я люблю тебя таким, как есть, но дай им волю, и очень скоро сам себя в зеркале не узнаешь, — пошутил Вальтер, тайком бросив взгляд на свое отражение в витрине салона. Когда они вышли на свет божий, яростный августовский ливень хлестал так, точно раздавал домам пощечины. Они сразу нырнули в такси, доставившее их к самому дому, а поскольку автомобиля охраны не было видно, тотчас вошли в открытую дверь. И вовремя. Почти сразу вслед за ними у подъезда остановился «мерседес» Лея, и охрана снова замаячила на противоположной стороне улицы. А Вальтер опять поразился, невольно сравнив себя и Роберта — тот оставался вне стихий, а у Вальтера одна манжета спустилась ниже другой, галстук оказался на боку, новые туфли забрызганы…

— Я вас не сразу и узнал, — подбодрил его Лей. — Я вижу, вы приятно провели время.

— Вы, надеюсь, тоже! — огрызнулся Вальтер.

— Выкупался в дерьме по самые уши, — дружелюбно пояснил Роберт.