11/22/63 - Стивен Кинг

— Ох, Господи, Джордж. Уоллес Бири только что получил стрелу в плечо. Я думаю, ему не выжить.

— Дек!

— Нет, Джон Уэйн оттаскивает его в безопасное место. Этот старый фильм такой бестолковый, но мне нравится. А вам?

— Вы слышали, что я сказал?

Фильм прервался рекламным роликом. Кинэн Уинн вылез из кабины бульдозера, снял каску и сообщил миру, что отшагал бы милю ради «Кэмела». Дек повернулся ко мне.

— Нет, должно быть, отвлекся.

Хитрый старый лис. Отвлекся он!

— Я сказал, что у них есть время подготовить эстрадный концерт. Сборную солянку. Песни, танцы, анекдоты, миниатюры.

— Все, кроме канкана? Или вы думаете, что без этого не обойтись?

— Не надо утрировать.

— Значит, получится водевиль. Мне всегда нравились водевили. «Спокойной ночи, миссис Калабас, где бы вы ни были» и все такое.

Он достал из кармана кардигана трубку, набил ее табаком «Принц Альберт», раскурил.

— Знаете, мы пытались сделать что-то подобное в «Грандже». Шоу называлось «Джодийское гулянье». В конце сороковых, правда, перестали. Людей это смущало, хотя никто прямо этого не говорил. И водевилем мы это не называли.

— О чем вы?

— Мы устраивали менестрель-шоу[123], Джордж. В нем участвовали ковбои и работники с ферм. Все закрашивали лица черным, пели и танцевали, шутили, как им казалось, с негритянским выговором. Отталкивались, конечно, от «Амос и Энди»[124].

Я захохотал.

— Кто-нибудь играл на банджо?

— Если на то пошло, пару раз наша нынешняя директриса.

— Эллен играла на банджо в менестрель-шоу?

— Осторожнее, вы начинаете говорить пятистопным ямбом. Это может привести к мании величия, партнер.

Я наклонился вперед.

— Расскажите мне одну из шуток.

Дек откашлялся, потом заговорил на два низких голоса:

— «Слушай, брат Тамбо, чё ты купил эту баночку вазелина? — Я подумал, она стоит сорока девяти центов!»

Он выжидающе посмотрел на меня, и я понял, что это юмор.

— Они смеялись? — Я боялся услышать ответ.

— Гоготали и требовали продолжения. А потом эти шутки долгие недели повторяли на площади. — Его лицо было серьезно, но глаза поблескивали рождественскими огнями. — Городок у нас маленький. Наши потребности в юморе очень скромные. Для нас пример раблезианского остроумия — слепой, поскользнувшийся на банановой шкурке.

Я задумался. По телику вновь показывали вестерн, но Дек утратил к нему всякий интерес. Наблюдал за мной.

— Такое может сработать и сейчас, — изрек я.

— Джордж, такое срабатывает всегда.

— И не обязательно становиться забавными чернокожими.

— Теперь так просто и не станешь, — улыбнулся Дек. — Может, в Луизиане или Алабаме, но не на дороге в Остин, который в «Грязь гералд» называют не иначе, как Комми-Сити. Однако вам эта идея не по нраву, верно?

— Да. Считайте, что у меня очень уж нежное сердце, но я нахожу ее отвратительной. Да и зачем нужен этот гуталин? Избитые шутки… парни в старых мешковатых костюмах с подложенными плечами… девушки в платьях до колен с оборочками и бахромой… С удовольствием посмотрю, как Майк Кослоу исполнит комический скетч…

— Все будут покатываться со смеха, — безапелляционно заявил Дек. — Очень хорошая идея. Жаль только, что у вас нет времени для ее реализации.

Я уже начал что-то говорить, когда меня осенило. Новая мысль сверкнула так же ярко, как и та, вызванная словами Айви Темплтон о том, что соседи напротив видят все, что происходит у нее в гостиной.

— Джордж? У вас отвисла челюсть. Вид хороший, но не аппетитный.

— Времени мне хватит. Если вы уговорите Элли Докерти на одно условие.

Он поднялся и выключил телевизор, не взглянув на экран, хотя сражение герцога Уэйна и индейцев на фоне ярко горящего форта Голливуд достигло кульминации.

— Какое?

Я его озвучил и тут же добавил:

— Мне надо поговорить с Сейди. Немедленно.

Поначалу она слушала с серьезным выражением лица. Потом начала улыбаться. Улыбка становилась все шире. А когда я поделился с ней идеей, которая пришла мне в голову по завершении нашего с Деком разговора, она меня обняла. Но этого ей не хватило — еще и запрыгнула на меня, обхватив ногами. В тот день швабра магическим образом исчезла.

— Блестяще! Ты гений! Напишешь сценарий?

— Естественно. Много времени это не займет. — Избитые шутки уже крутились в голове. Тренер Борман двадцать минут сосредоточенно смотрел на апельсиновый сок, потому что на банке было написано: «CONCENTRATE»[125]. У нашего пса хвост рос внутрь, и мы сделали ему рентген, чтобы узнать, виляет ли он им, когда радуется. Я летел на таком старом самолете, что на одной туалетной кабинке висела табличка «Орвил», а на другой «Уилбур»[126]. — Но мне потребуется помощь в другом. Прежде всего мне нужен продюсер. Я надеюсь, ты за это возьмешься.

— Конечно. — Она соскользнула на пол, прижимаясь ко мне всем телом. Юбка задралась, и — увы, лишь на мгновение — я увидел ее обнаженную ногу. Потом Сейди закружила по гостиной, нещадно дымя. Ударилась о кресло (в шестой или седьмой раз после того, как мы стали близки), удержалась на ногах, вроде бы не заметив контакта, хотя не вызывало сомнений, что к вечеру на голени проступит приличных размеров синяк.

— Если ты думаешь о шутках двадцатых годов, я могу попросить Джо Пит помочь с костюмами. — Джо возглавила кафедру домоводства после того, как Эллен Докерти назначили директором.

— Отлично.

— Большинство учениц, которые выбирают курсы этой кафедры, любят шить и… готовить. Джордж, нам придется кормить участников по вечерам, если репетиции будут затягиваться. А они будут, потому что мы очень уж припозднились с началом.

— Да, но только сандвичи.

— Нет, сделаем что-нибудь получше. И музыка! Нам понадобится музыка. На пластинках, потому что нашему оркестру такое не осилить.