Операция «Тень» - Иван Цацулин

— Я бы с удовольствием… Действительно — что может быть увлекательнее? Но ведь эта область пока что сугубо секретная, а я… — Он замялся.

— Штрафной? — Рушников добродушно рассмеялся. — Я об этом подумал в первую очередь. Вам нужны солидные рекомендации, характеристики, не так ли? Без них дело не пойдет, это уж точно. Пришлось мне повидать кое-кого из моих друзей с солидным положением, они согласились помочь и рекомендации вам дали. Вот они — берите, да берите, не стесняйтесь, я уверен — вы нас не подведете. — Он вложил в руку гостя сверток бумаг. — Ознакомьтесь с ними, и давайте договоримся — ничему не удивляйтесь.

— Постараюсь, — заверил Прокудин.

Рушников продолжал:

— Тут вы найдете и рекомендацию, которую только вчера написал ваш бывший начальник Рахитов.

— Рахитов? — вырвалось у Прокудина.

— Да… Совесть в нем заговорила, — усмехнулся невидимый в темноте дачного садика Рушников. — Вчера мы с ним встретились у Желтовского, перекинулись в картишки, выпили малость… Вы, Василий Михайлович, не привередничайте — помните пословицу: «С паршивой овцы хоть шерсти клок». А для вас рекомендация Рахитова имеет принципиальное значение, поняли наконец?

— Шерсти клок… — неуверенно пробормотал Прокудин, пряча полученные от хозяина документы в карман.

— Вот именно, — подтвердил Рушников. — Ну, до свидания, и ни пуха вам, ни пера.

— Идите к черту! — почти крикнул Прокудин и с неосторожной поспешностью направился к выходу. — За документы эти спасибо.

— Ладно, сочтемся, — «пенсионер» возился с замком: на ночь дача основательно запиралась, хозяин боялся воров.

Прокудин со всех ног бросился к станции — он хотел поспеть на ближайшую электричку, однако не прошел и десятка шагов, как в свете затаившейся в густой зелени электрической лампочки заметил почти бегущего навстречу человека: блеснули рыжая борода, очки в золотой оправе. Прокудин отскочил в сторону и затих, сомнений не было — мимо него быстро прошел инженер Егоров, тот самый, с которым он недавно столкнулся у Рахитова. Что ему нужно здесь, в Кратове? Прокудин осторожно двинулся за ним. Идти пришлось недалеко, Егоров остановился у калитки дачи Рушникова и позвонил. Хозяин появился мгновенно, — по-видимому, он еле успел управиться с замками и был где-то совсем рядом. Они разговаривали тут же, у калитки, вполголоса, но каждое их слово отчетливо было слышно Прокудину, притаившемуся за соседним кустом акации.

— Вы? — в голосе Рушникова послышалось беспокойство. — Что случилось?

— Видели Прокудина?

— Да, видел.

— Когда?

— Недавно. Я говорил с ним. Прокудин согласен.

— Вручили ему рекомендации?

— Да. Он не хотел брать похвальный лист от Рахитова, но я уговорил.

— Что вы сказали Прокудину в связи с этим документом? — с неожиданной яростью спросил Егоров.

— Встретились вчера у Желтовского… — начал Рушников.

Егоров бешено выругался.

— Все пропало! — задыхаясь, произнес он.

— Почему? — недоверчиво осведомился Рушников.

— Потому что он провел вас как мальчишку! Прокудин был у Рахитова, видел, в каком тот беспомощном состоянии, и знает, что Рахитов вчера не мог встретиться с вами у Желтовского. И все-таки он сделал вид, что поверил вам. Прокудин перехитрил вас, — очевидно, его подослали чекисты. Вы провалились, Джим…

— Его надо уничтожить, сегодня же, — деловито сказал «пенсионер». — Он ушел от меня четверть часа назад, не больше, и теперь шатается где-нибудь на станции, ждет электричку. Идемте скорее.

Они прошмыгнули мимо куста акации, за которым стоял Василий Михайлович. Прокудин прислушался к замирающему вдали топоту — они не шли, а бежали.

На станции Годдарт и его агент Прокудина не обнаружили.

— Вам не следует возвращаться домой, — сказал Годдарт. — Каждую минуту вас могут арестовать.

— Знаю, — угрюмо согласился Рушников. — Я этого давно ждал, рано или поздно такое могло случиться, всего не предусмотришь. Уйду через час, думаю — успею. Где меня искать, вы знаете.

Они расстались. Инвалида Великой Отечественной войны Семена Рушникова больше не существовало. С этой минуты он навсегда ушел из семьи, которая довольно долго служила ему прикрытием. Этой же ночью он перебрался туда, где его знали совсем под другой фамилией, — на дачу, в которой тайком обитал его подручный Симка Андрюхин.

А наутро не вышел на работу в редакцию журнала «Космос» инженер Егоров: Годдарт понял, что провал Джима — одновременно и его собственный: ведь Прокудин видел его у Рахитова. Жаль, что не довелось загодя отделаться от этого типа, но, как сказал Джим: «всего не предусмотришь», убийство Рахитова могло навести на его, Годдарта, след работников милиции, прокуратуры, а этого он допустить не мог. Но теперь необходимо выйти из игры, и немедленно, сейчас надо было думать не об операции «Шедоу» и долларах за ее успешное проведение, а о том, как спасти собственную шкуру. В ту же ночь Годдарт исчез.

В коридоре скорого поезда, следовавшего на юг, толпились пассажиры. К окну приник солидной внешности, гладко выбритый гражданин, он громко восхищался пейзажем.

— В Москве за делами даже на рыбалку выбраться некогда, — сокрушался бритый. Это был Годдарт.

Соседи, два молодых парня, согласно поддакивали. Неожиданно Годдарт почувствовал, как его крепко схватили за руки, дверь в купе позади него на мгновенье открылась и сейчас же снова захлопнулась — уже за ним. Не выпуская его рук, Годдарта силой усадили на диван. В купе находился еще один человек, показавшийся разведчику знакомым. Годдарт вспомнил: он видел этого рослого мужчину на платформе в Кратово в тот вечер, после ухода «пенсионера Рушникова». Это был майор Русаков.

— Поспешили избавиться от бороды и очков, зря старались, — сказал Русаков. — Такая роскошная была борода!

Годдарта тщательно обыскали.

— Придется вам возвратиться в Москву, — заметил майор.

Годдарт растерянно молчал.

В ходе борьбы против операции «Шедоу» Грину нанесена серия ударов: скандальный провал Шварца, неудача с попыткой использовать Прокудина, разоблачены Рахитов и Рушников, схвачен человек, выдававший себя за инженера Егорова… Арестовывать Рахитова сочли нецелесообразным — он сам себя приговорил, так сказать, к высшей мере наказания, — врачи предупредили, что если есть необходимость с ним разговаривать, то следует поспешить: ему грозит полный паралич.

Полковник Соколов ни на минуту не забывал о пробравшемся на нашу землю лазутчике, застрелившем своего проводника. Изучение донесений Торопова и Пчелина из Пореченска и сообщений Ванды о ее беседах с отцом наводили на мысль, что этот человек и бывший гитлеровский каратель Палач, прошедший маршрутом «Дрисса», — одно и то же лицо. Кто же на самом деле этот субъект? Где искать его? Под какой маской он прячется? Провал лже-Егорова внес ясность и в этот вопрос: даты появления «Егорова» у Рахитова и проникновения на советскую территорию человека у Пореченска совпадали. Полковник Соколов основательно побеседовал с Рахитовым, тот уже ни в чем не запирался. О личности «Егорова» он многого поведать не мог, знал только, что тот из разведки Харвуда, но зато роль Ирэн Грант в операции «Шедоу» прояснил. Вот, оказывается, какими делами занимается у нас эта особа!