Григорий Распутин. Тайны «великого старца» - Владимир Хрусталев

Из воспоминаний тобольского губернатора Н.А. Ордовского-Танаевского: «Наконец приехала компания: Анна Александровна Вырубова и ее горничная, двое неизвестных мужчин (вероятно, агентов полиции), сестра милосердия Ольга с императорской брошкой, двуглавый орел на горле, и, конечно, Григорий Ефимович Распутин. Заботу о 2-х неизвестных мужчинах взял на себя полицмейстер, Григория Ефимовича взял к себе Варнава.

Пробыли 3 или 4 дня, забыл. Ездили в Ивановский женский монастырь и один раз обедали там после литургии…» (Ордов-ский-Танеевский Н.А. Воспоминания. М.-СПб., 1993. С. 415–416.)

Из воспоминаний подруги царицы Ю.А. Ден о посещении Сибири: «Во время возвращения в Тюмень (из Тобольска. – В.Х.) Распутин настоял на том, чтобы мы остановились в Покровском и познакомились с его женой. Предложение меня очень заинтересовало: мне давно хотелось узнать, где и как он живет. Я с интересом разглядывала темно-серый деревянный дом с резными наличниками, принадлежавший Распутину. Село представляло собой ряд больших деревянных изб в два этажа. Дом Распутина был лишь немногим больше остальных. Старец выразил надежду, что когда-нибудь Их Величества приедут к нему в гости.

– Но ведь это так далеко, – возразила я, изумленная его словами.

– Они должны приехать, – сердито проговорил крестьянин. Спустя несколько минут он произнес пророческие слова.

– Волей или неволей, они приедут в Тобольск и, прежде чем умереть, увидят мою родную деревню.

Распутин имел троих детей. Две дочери учились в Петрограде, мальчик крестьянствовал. Селяне были очень дружелюбны к нам, однако большинство были против того, чтобы Распутин возвращался в Петроград». (Ден Ю.А. Подлинная Царица. СПб., 1999. С. 96–97.)

Стоит отметить, что некоторые секретные государственные сведения становились доступными политическим лидерам оппозиции, которые становились предметом антимонархической пропаганды. Так, например, письмо А.И. Гучкова к генералу М.В. Алексееву от 15 августа 1916 г. было впервые опубликовано в советские времена, хотя содержание его было известно многим общественным деятелям еще до революции. Оно содержало ряд секретных сведений о поставках вооружений и т.п. Вместе с тем в нем Гучков резко критиковал царское правительство: «Ведь в тылу идет полный развал, ведь власть гниет на корню. Ведь как ни хорошо теперь на фронте, но гниющий тыл грозит еще раз, как было год тому назад, затянуть и ваш доблестный фронт, и вашу талантливую стратегию, да и всю страну в то невылазное болото, из которого мы когда-то выкарабкались со смертельной опасностью… Мы в тылу бессильны или почти бессильны бороться с этим злом. Наши способы борьбы обоюдоостры и при повышенном настроении народных масс, особенно рабочих масс, могут послужить первой искрой пожара, размеры которого никто не может ни предвидеть, ни локализовать. Я уже не говорю, что нас ждет после войны. Надвигается потоп, а жалкая, дрянная, слякотная власть готовится встретить этот катаклизм теми мерами, которыми ограждают себя от хорошего проливного дождя: надевают галоши и раскрывают зонтик». (Монархия перед крушением. М.-Л., 1927. С. 282; Дневники и документы из личного архива Николая II. Минск, 2003. С. 353–354.)

Скандалы, возникающие вокруг А.И. Гучкова (1862–1936), только добавляли его имени авторитет ярого оппозиционера. Планы заговорщиков вначале были очень туманными. Все разговоры вращались вокруг «ответственного министерства», согласие на которое необходимо было добиться у царя. Чтобы этого удалось достигнуть, решено было удалить Александру Федоровну в Крым (были и другие предложения), если даже пришлось бы применить силу.

В течение лета и осени 1916 г. в Ставке шли многочисленные тайные переговоры и совещания, в которых заговорщиками даже поднимался вопрос о низложении императора. В конце 1916 г. разговоры о военном заговоре звучали не только в Ставке (в Могилеве), но и в столичных аристократических и политических салонах. В декабре великая княгиня Елизавета Федоровна, встревоженная подобными слухами, посылает своего приближенного фон В.В. Мекка предупредить царицу о готовящемся предательстве.

В курсе подготовки заговора был и начальник штаба Верховного главнокомандования в Могилеве генерал М.В. Алексеев. Он, имея негласные контакты и ведя переговоры с представителями заговорщиков, одновременно готовил проект военной диктатуры, который 15 июня 1916 г. представил на рассмотрение императору Николаю II. На роль военного диктатора одно время предполагалась кандидатура великого князя Сергея Михайловича, но тот учтиво уклонился от этой миссии. Однако когда император в конце концов отверг этот проект, Алексеев стал склоняться к военному заговору «во имя спасения России».

По воспоминаниям генерала от кавалерии А.А. Брусилова в 1916 году произошла замена руководства в Гвардии: «Во время моей секретной переписки по этому поводу частными письмами с Алексеевым на мой фронт приехал председатель Государственной Думы Родзянко и спросил разрешения посетить фронт, именно “особую” Армию. Уезжая обратно, он послал мне письмо, в котором сообщал, что вся Гвардия вне себя от негодования, что ее возглавляют лица, не способные к ее управлению в такое ответственное время, что они не верят и страшно огорчаются, что несут напрасные потери без пользы для их боевой славы и для России. Это письмо мне было на руку, я препроводил его при моем письме Алексееву с просьбой доложить Государю, что такое положение дела больше не терпимо и что я настоятельным образом прошу назначить в это избранное войско хотя бы только на время войны наилучшее начальство, уже отличившееся на войне и высказавшее свои способности. В конце концов все выше перечисленные лица (Безобразов, граф Игнатьев, великий князь Павел Александрович, Раух) были сменены, и командующим этой армией был назначен Гурко». (Брусилов А.А. Мои воспоминания. Рига,1924. С. 209.)

По воспоминаниям жандармского генерал-майора А.И. Спиридовича: «В этот день Государь принимал генерала Безобразова, о чем много говорили. Безобразов Владимир Михайлович, лейб-гусар Его Величества по началу службы, бывший командир Кавалергардского Ее Величества Марии Федоровны полка, командир гвардейского корпуса, один из представителей русской родовитой аристократии, подвергся жестоким нападкам и нареканиям за действия на Стоходе. В прошлое наступление фронта Брусилова Безобразов как начальник гвардейского корпуса на Стоходе со своим начальником штаба графом Игнатьевым, как утверждали тогда военные того фронта, были виновниками больших потерь гвардии.

Вследствие плохой предварительной разведки часть гвардии была заведена при наступлении в болото и подверглась жесточайшему артиллерийскому, пулеметному и авиационному огню неприятеля. Действительными виновниками этой катастрофы были два офицера Генерального штаба, производившие разведку, но ответственность легла прежде всего на высшее гвардейское начальство. Это начальство – Безобразов, командиры 1-го корпуса – великий князь Павел Александрович, 2-го корпуса – генерал Раух и начальник штаба граф Игнатьев, по утверждению Брусилова, – не отвечало своим постам.

Гвардия находилась в прекрасном состоянии для мирного парадного времени, но не для войны. Отовсюду шли жалобы Родзянко, у которого сын служил в Преображенском полку, а три племянника в Кавалергардском, после боев на Стоходе посетил некоторые места того фронта, беседовал с Брусиловым и выслушал много жалоб как от Брусилова, так и от молодежи. Все возмущались и просили доложить царю. По уговору с Брусиловым Родзянко написал ему об этом письмо, а тот сообщил все Алексееву, прося доложить Государю о смене высшего начальства. Со своей стороны и царица неоднократно писала Государю о том, что все винят Безобразова за напрасные потери, и советовала сместить его.