Последний оракул - Джеймс Роллинс

— Мозга,— произнес Пейнтер.

— Точно. Все остальное как будто выключилось.

— Но почему?

— Не знаю,— качнула головой Лиза.— Я проведу дополнительные исследования, но если она и дальше не будет ни на что реагировать, боюсь, у нас останется только один выход.

— Какой именно? — осведомилась Кэт.

— Хотя устройство электростимуляции не активно, всплески нервной энергии сосредоточены именно вокруг него. Волей-неволей мне приходится думать, что к происходящему с девочкой каким-то образом причастны вживленные в ее мозг нейроэлектроды. Электрическая активность в этой области пугающе высока, словно они работают наподобие нити накаливания. Если я не сумею снизить ее нервную активность, она просто перегорит, как лампочка.

Услышав эти слова, Кэт побледнела.

— Ты говорила, что есть какой-то выход. Лиза вздохнула с несчастным видом.

— Возможно, нам придется удалить этот имплантат. Малкольм как раз пошел звонить нейрохирургу из больницы Университета Джорджа Вашингтона.

Пейнтер подошел к Кэт и обнял ее за плечи. Он знал, как сильно она привязалась к Саше. Они потеряли многих людей, чтобы спасти девочку, и теперь — потерять ее?

— Мы сделаем все, что в наших силах,— пообещал он. Кэт кивнула.

На поясе Пейнтера зажужжал пейджер. Он посмотрел на номер вызывающего. Российское посольство. На этот звонок нужно ответить. Грей приземлится в Челябинске уже через несколько минут.

Он обернулся. Лиза устало улыбнулась ему и махнула рукой в сторону двери.

— Я позвоню тебе, если будут какие-то изменения.

Он направился к двери, но тут вдруг кое о чем вспомнил. Поглощенный бурными событиями последних часов, он так и не удосужился задуматься над этим.

Повернувшись к Кэт, Пейнтер вопросительно вздернул брови.

— Я, откровенно говоря, не уверен, что правильно тебя расслышал,— проговорил он.

Кэт подняла на него глаза.

— Что ты имела в виду, сказав, что Монк все еще жив?

12 часов 20 минут

Южноуральские горы

В кромешной темноте Монк медленно двигался вдоль поезда. Своей культей он вел по стенкам вагонов, а здоровую руку вытянул вперед и отпутывал пустоту перед собой. Спотыкаясь о шпалы и большие камни, попадавшиеся в гравии, он шел от первого вагона к последнему.

Минуту назад, когда Монк выбрался из поезда, Петр перестал кричать. Его крик оборвался резко и внезапно, однако от этого стало еще хуже. Грозовая тишина в сочетании с непроглядной темнотой создавали ощущение, будто ты находишься в могиле.

Добравшись до следующего вагона, Монк вцепился в его край, пошарил рукой в темноте и позвал:

— Петр?

Его голос прозвучал пугающе громко и эхом разнесся по тоннелю. Но Монк не знал, где находится мальчик и в поезде ли он вообще. Единственный способ выяснить это состоял в том, чтобы методично продвигаться к последнему вагону.

Монк двинулся дальше, снова вытянув вперед здоровую руку и шаря ею в пространстве.

И тут кто-то схватил его за руку.

От неожиданности Монк ойкнул. Теплые кожистые пальцы обезьяны :плелись с пальцами человека. Послышалось негромкое уханье.

— Марта! — с облегчением выдохнул Монк и ласково обнял животное в темноте.

Она ответила тем же и выдохнула так же облегченно, как Монк. Все ге тело дрожало. Он чувствовал, как быстро колотится ее сердце. Потом Марта вновь взяла его за руку и потащила за собой.

Монк позволил ей вести себя. Он знал, куда она его тащит. К Петру. Двигаясь более уверенно, Монк вскоре дошел до последнего вагона. В отличие от вагонов в середине поезда этот был крытым.

Марта запрыгнула в открытую дверь. Монк забрался следом за ней. Старая шимпанзе с пыхтением тащила его в дальний угол. Он нашел Петра лежащим на спине. Он ощупал его, пытаясь выяснить, что случилось с мальчиком.

— Петр? Ответа не было.

Монк чувствовал, как поднимается и опускается грудь мальчика. Его пальцы ощупали личико Петра. Ранен? Упал и ударился головой? Кожа Петра была лихорадочно-горячей. А затем маленькие пальцы мальчика протянулись в темноту, нащупали руку взрослого мужчины и сжали ее.

— Петр, слава богу!

Монк поднял мальчика с пола и посадил к себе на колени.

— Я нашел тебя. Теперь ты в безопасности.

Маленькие руки обвились вокруг его шеи. Даже через одежду Монк чувствовал, как горит его кожа.

— Иди...— проговорил мальчик ему на ухо.

Монк почувствовал, как по его телу пробежал холодок. Голос мальчика прозвучал низко. Это не был обычный детский фальцет Петра. Почему так неузнаваемо изменился его голос? Возможно, виной тому была темнота, возможно, страх. Но Монк не ощутил дрожи в тонких руках малыша. Единственное произнесенное им слово прозвучало не просьбой, а приказом.

И все же это была неплохая идея.

Монк встал и взял мальчика на руки. Петр показался ему тяжелее, чем раньше. Впрочем, ничего удивительного. Монк был на пределе сил и буквально валился с ног от усталости. Марта помогла ему подойти к двери. Он спрыгнул, тяжело приземлился и с мальчиком на руках поспешил к переднему вагону. Один автомат он взял с собой, а второй оставался в кабине машиниста.

Добравшись туда, Монк спросил:

— Ты можешь...

Прежде чем он успел закончить вопрос, мальчик спрыгнул с его рук и встал на ноги.

— Оставайся здесь.

Монк быстро забрался внутрь, схватил второй автомат и выбрался наружу. Мальчик снова взял его за руку.

Коккалис тяжело выдохнул. Куда идти? Поезд остановился на середине тоннеля. Они могли либо вернуться к Константину и другим ребятишкам, либо продолжить путь вперед. Но если есть хоть какая-то надежда остановить эту сумасшедшую, какой смысл возвращаться?

Вероятно, Петр думал так же, поскольку двинулся вперед. В сторону Челябинска-88.

С двумя автоматами за спиной, с мальчиком и прыгающей рядом шимпанзе Монк шел по угольно-черному тоннелю. Они совершили полный круг и теперь возвращались туда, откуда ушли.

Врач сокрушенно покачал головой.

— Сожалею, генерал-майор, но я не знаю, что происходит с детьми. Раньше они никогда не демонстрировали подобных симптомов кататонии.

Савина смотрела на происходящее в комнате. Пара медсестер и двое солдат укладывали детей на полу — в ряд, как срубленные деревья. Из соседних спален были принесены подушки и одеяла, вызвали врачей: доктора Петрова, специалиста в области неврологии, и доктора Ростроповича, биоинженера.

Петров, одетый в короткую дубленку, стоял, уперев руки в бедра. Его вызвали сюда, когда медицинский персонал уже готовился к эвакуации. Длинная вереница грузовиков и фургонов терпеливо ожидала погрузки.