Конго Реквием - Жан-Кристоф Гранже

– Это дальше, – указал Тонфа, шедший впереди.

– Ты предупредил Фитусси?

– Вынужден был: ты в тот момент летел.

– Как ты объяснил, что ее так быстро нашли?

Коп бросил быструю улыбку через плечо. Горестную улыбку человека, которому удалось спасти альбом с фотографиями в пожаре, погубившем его семью.

– Я включил ее мобильник, когда пришел, а потом сказал, что я его засек.

Это вранье поможет – при условии, что никто не станет слишком тщательно сверять время, – спасти задницу Эрвана. Официальная версия: Одри, с ее вечным упорством, обнаружила секретный адрес Изабель Барер и решила в одиночку разобраться на месте.

Эрван принял решение в одну секунду. Пустить дело на самотек и снять с себя, хотя бы на данный момент, всякую ответственность – это единственная возможность вести расследование по всем правилам. Если он скажет правду, дело у него тут же отнимут, и вместо того, чтобы искать убийцу коллеги, он будет торчать на бесконечных допросах в дисциплинарной комиссии.

Они пришли на место преступления. Вдоль стен были расставлены книги; кожаные кресла и маленький секретер лакированного дерева были раздвинуты по углам. Странным образом первое, что бросилось в глаза Эрвану: комната, пропитанная духом самой грубой реальности – насильственной смерти, – как всегда, невероятно напоминала съемочную площадку. Прожекторы, кабели на полу, взвод экспертов с их инструментами и пипетками – все возвращало к мысли об атмосфере на съемках фильма.

Вторым было впечатление, что здесь кто-то жил, пусть и временно: в углу валялся скрученный спальный мешок, остатки еды гнили прямо на паркете, на креслах раскидано тряпье.

Но центром картины – центром ужаса – было тело Одри, лежавшей на спине в бордовой луже. Ее поза, с поднятыми и сжатыми в кулаки руками, напоминала спящего ребенка. С одним отличием: левая нога, подобранная под себя под невозможным углом, так что ступня оказалась на уровне бедра, свидетельствовала об агонии.

Двадцать лет убийств, покойников и садистских выходок всех видов укрепляют нервы. Майор подошел и оглядел рану под подбородком, идущую от уха до уха. Рука убийцы не дрогнула. Настоящий мастер точного и хладнокровного удара.

– Оружие нашли? – спросил Эрван голосом, который и ему самому показался чужим.

– Нет.

Он представил себе нож, которым устроили эту бойню. Безусловно, его же использовали, чтобы вырвать глаза. Ну же, напрягись, это твоя работа… Он сосредоточился на изуродованных глазных орбитах и едва не потерял сознание. Эти веки, глазные яблоки, мускулы – расчлененные, перерезанные, развороченные – надрывали ему сердце.

Само количество крови свидетельствовало, что Одри была еще жива в тот момент – сердцебиение, пусть ослабленное, выплеснуло то, что еще оставалось в артериях, через разверстые впадины.

Но кое-что было еще хуже.

Горло было отмечено совершенно дикой деталью: убийца оттянул язык вниз и протащил его через рану, так что он высовывался оттуда в мерзкой, чудовищно саркастичной гримасе.

Эрван вышел из комнаты в поисках туалета. Двери, закоулки, тупики. Наконец он нашел обитый бархатом, похожий на будуар сортир, вонявший стоячей водой. Вырвавшийся фонтан желчи сжег ему пищевод до самых носовых впадин.

Он сунул голову под струю воды – крошечная раковина дополняла обстановку – и глянул в зеркало. Увидел только красное дрожащее отражение виновного – то есть себя самого. Еще одна порция ледяной воды, и он опомнился. Объективное и профессиональное расследование – уж как минимум это он задолжал девчонке с ягдташем. Когда он поймает ту тварь, вот тогда и признается в своих ошибках, а еще в том, что несет ответственность за эту резню.

На место убийства он вернулся майором Морваном, главой группы уголовного розыска с рекордной раскрываемостью за три последних года. Чиновником от преступности, рутинером зла, обреченным на одни и те же жесты и слова, который хватает убийц, но не может обратить вспять само убийство.

Он окинул взглядом сцену, но на этот раз его внимание привлекли признаки самовольного вселения. Засаленный измятый спальник. Заплесневелые остатки еды – чипсы, ветчина, камамбер… Разбросанные отвратительные шмотки. В итоге он согласился с Тонфа: здесь жил бродяга. Сквоттер или протеже Изабель Барер? Она сама предоставила убежище бродячему безумному садисту? Бывшему пациенту? Старому знакомому по спецбольнице? И почему она поселила его в библиотеке?

– Вы нашли следы еще где-нибудь?

– На кухне. У Изабель Барер была своя комната, но пыль на мебели показывает, что она туда не заходила сто лет как.

Его уверенность возросла: она поселила жильца на вилле, где сама больше не жила.

– Рядом со спальником нашли еще это, – сказал Тонфа, беря пластиковый пакет с секретера, который служил техникам рабочим столом – они туда складывали вещественные доказательства.

В мешочке оказались сотни таблеток, капсул и флаконов, без названий и этикеток. Безымянные медикаменты – такие выдают в больницах. Наверняка боеприпасы психа, которые он забыл, спеша убраться. Воображаемый сценарий Эрвана набирал очки. Умалишенный, которого пытаются утихомирить колесами, чтобы он больше не причинял зла…

КТО?

Эрик Кац дал ответ: «Человек-гвоздь не умер».

Эрван встряхнулся, отгоняя возникшее предположение: Тьерри Фарабо все еще жив и с сентября прячется у психиатра. Он поднял глаза и интуитивно понял еще одну истину: «гость» сам выбрал библиотеку. Из-за книг. Вырисовывался его противоречивый портрет: человек, живущий в огромном доме, но забившийся в одну-единственную комнату, дикарь, который жрет руками, но с жадностью читает, психопат, который перережет вам горло, если его побеспокоить, но размышляет над «Опытами» Монтеня.

– Переберете здесь все книги, – приказал он. – Мне нужен анализ любых, даже самых слабых отпечатков.

Новый вывод: не дождавшись обычного визита Изабель – она умерла тремя днями раньше, – безумец запаниковал, когда появилась Одри. Он не стал осторожничать: ножом нейтрализовал противника, потом – ритуальное кромсание и нанесение увечий.

ЧЕЛОВЕК-ГВОЗДЬ НЕ УМЕР.

Ошибался ли он с самого начала?

Единственный способ узнать:

– Прочешите весь дом.

– Мы уже…

– Нет, переверните здесь все сверху донизу, от подвала до чердака. Разбирайте его по досочкам, пока не найдете то, что должны найти.

– Что именно?

– Минконди.

Тонфа, не самый сообразительный, уточнил:

– Ты об этих африканских штуках?

– Разнесите этот чертов дом, но наройте мне скульптуры.

Высоченный коп зашаркал бахилами:

– Это ж куча бумаг нужна. Я не уверен, что…