Весна народов. Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой - Сергей Беляков

Но так же легко справиться с германской армией Муравьев, конечно, не мог.

Еще в детстве видел я военный киносборник, подготовленный на эвакуированной в далекий тыл киностудии. Там герои довоенных советских фильмов призывали сражаться с фашизмом. Среди них был и знаменитый Максим, герой кинотрилогии «Юность Максима», «Возвращение Максима», «Выборгская сторона». Его играл Борис Чирков. В кожанке, с известной всей стране гитарой в руках, он пел на мотив «Крутится, вертится шар голубой» песню с новыми словами. Вспоминал о том, как плохо вооруженные большевики громили немцев еще в далеком 1918-м:

Но историческая реальность несколько отличалась от этой героической картины. Советские войска на Украине были неплохо обмундированы и вооружены, но к столкновению с германской армией явно не готовы. Их командиры подавали подчиненным самый дурной пример. «Все главные деятели большевиков давно бежали»[997], – записывал в дневнике Владимир Вернадский. Он жил тогда в Полтаве и видел постепенное разложение большевистских войск: «Сегодня утром сценка – характерная. Из занятого солдатами (большевиками) Зем[ельного] банка группа солдат, молодых, откормленных, хорошо одетых. Один с биноклем (на вид, театральным, должно быть краденым) волнуется радостно и кричит на другую сторону проходящему: дядько, продай! Ну, ма… спирт, думаю. Дядько не продал.

Яркий идеал сытых свиней: обжорство, пьянство, зрелища, свадьбы. Чисто буржуазный, но без труда. Безделье царит. Семечки, театры, кинематографы, хироманты, внешний лоск, грабят, где можно, трусость перед вооруженными и смелость перед безоружными»[998].

Нельзя сказать, что отступающие войска вовсе не оказывали сопротивления немцам и наступавшим вместе с немцами украинским войскам, но под Киевом оборона держалась в основном на Чехословацком корпусе. Эта часть, враждебная большевикам, временно оказалась их союзником против немцев.

Еще за несколько дней до вступления немцев в Киев горожане заметили перемену в большевиках: беспокойство, растерянность пришли на смену наглости и уверенности в собственных силах. На левый берег, к Дарнице уже спешили по городу «обозы, нагруженные награбленным добром, автомобили»[999].

«Когда немецко-гайдамацкие банды подошли к Киеву , советы побросали свои посты и разбежались»[1000], – свидетельствует большевик Владимир Сергеев. Фронт у Киева развалился. Вместо разбежавшихся и разъехавшихся войск пришлось набирать новые отряды красной гвардии из киевлян. Однако лучшие киевские красногвардейцы погибли в январском восстании. Оставшиеся были «крайне утомлены» недавними боями и не собирались оставаться под ружьем[1001]. Сил было мало – только 2000 или 3000 штыков. При этом, как писала Евгения Бош, «отряды красной гвардии уменьшались с каждым днем»[1002]. Большевики в панике приняли самоубийственное решение: начали раздавать мирному населению револьверы, винтовки, даже пулеметы. Идею предложили украинские большевики – Коцюбинский и Стогний.

Когда красные будут отступать из Киева, «благодарное население» откроет по ним огонь. Пригодятся те самые револьверы, винтовки и пулеметы, что раздавали киевлянам товарищи Коцюбинский и Стогний.

1 марта в город вошли украинские и германские войска.

Невозможно было удержать и Одессу. 11 марта Муравьев объявил было всеобщую мобилизацию, которая уже 12 марта вызвала в городе массовое возмущение. Призывники устроили многотысячную антивоенную демонстрацию, но революционные матросы «расстреляли демонстрацию залпами»[1003].

Прощаясь с Одессой, Муравьев отдал своим войскам новый поразительный приказ: «При проходе мимо Одессы из всей имеющейся артиллерии открыть огонь по буржуазной, капиталистической и аристократической части города, разрушив таковую и поддержав в этом деле наш доблестный героический флот. Нерушимым оставить один прекрасный дворец пролетарского городского театра»[1004]. Это озадачило всех. Иона Якир направил Муравьеву делегацию «сознательных солдат революции», чтобы тот отменил чудовищный приказ. Муравьев делегатов арестовал, но приказ все-таки отменил. Антонов-Овсеенко снова назначил Михаила Артемьевича своим начальником штаба. На революционном новоязе эта должность называлась начштаверх – начальник штаба верховного главнокомандующего. Ставка самого главковерха Антонова-Овсеенко тогда находилась уже под Курском. Свои последние приказы по армии Муравьев отдал 19 марта 1918 года, после чего заявил главковерху, что болен и продолжать работать не может.

Муравьев уехал в Москву, где его вскоре арестовали чекисты. Началось следствие, свидетельские показания давали Антонов-Овсеенко, Бош, Дзержинский, Троцкий и даже Ленин[1005]. Кажется, это единственный в истории России случай, когда действующий фактический глава государства давал показания следователю. Как отмечал товарищ Дзержинский, обвинения против Муравьева «сводились к тому, что худший враг не мог бы нам столько вреда принести, сколько он принес своими кошмарными расправами, расстрелами, предоставлением солдатам права грабежа городов и сел. Все это он проделывал от имени нашей советской власти, восстанавливая против нас все население. Грабеж и насилие – это была сознательная военная тактика, которая, давая нам мимолетный успех, несла в результате поражение и позор»[1006].

Однако до суда дело не дошло. Муравьева не только отпустили, но и повысили – назначили командующим Восточным фронтом, в то время самым важным для большевиков. Оборона Петрограда, взятие Киева, победа над румынами – это были слишком весомые аргументы в пользу Муравьева. И большевики предпочли закрыть глаза на его авантюризм и беспринципность. И напрасно. 6 июля в Москве начнется мятеж левых эсеров. Муравьев, узнав об этом, стал на сторону мятежников и сам себя назначил… «главкомом армии, действовавшей против Германии». Московские большевики, подавившие мятеж, уже и за достойного противника им не считались. Муравьев вновь бредил походом на Европу. Однако большевики во главе с Юозасом Варейкисом и Михаилом Бонч-Бруевичем сумели подтянуть верные части – латышских стрелков, чекистов, красноармейцев из отряда Александра Медведя – и попытались арестовать Муравьева. В плен большевикам он не сдался. Открыл огонь и погиб в перестрелке. В советских газетах написали, будто Муравьев застрелился.