Королевство Хатуту - Дмитрий Романовский

– Жан Тау, вы же нас грабили. Считайте, что грабеж удался.

А Поль сердито подтвердил:

– Возьми и не валяй дурака.

Жан Тау бережно уложил деньги в карман третьей рубашки. Простились они у такси. Жан Тау поблагодарил их очень сдержанно, но во взгляде его была преданность. Так смотрят маори на своих друзей. Так смотрел на Поля Тав-Чев. В такси Поль сказал:

– Ты джином протирала руки. Это дезинфекция?

– Нет. Он же не заразный, – спокойно ответила Марго. – У него застарелый пот, и джином, – чтобы запах не перешел на перчатки. – И она вытянула пальцы, затянутые замшевыми перчатками.

– А ты уже имела дело с больными? – спросил Поль.

– Нас водили по больницам на практических занятиях, даже в отделения хроников.

– От них тоже воняет?

– Конечно. Нас уже водили в анатомический театр.

Поль вспомнил картину Рембрандта «Урок анатомии» и, не скрывая тревоги, спросил:

– Там на столах трупы?

– Трупы плавают в растворе формалина. Медики отбирают нужные трупы, и санитары вынимают их из бассейна и кладут на препарационные столы, где медики их препарируют. В этом семестре я тоже буду препарировать. – Марго искоса посмотрела на Поля: – Тебе это не нравится?

– Не нравится, – сказал Поль, вспомнив разговор с Оскаром, которому это тоже не нравилось. Марго продолжала:

– Одна студентка при виде трупов упала в обморок. От формалина трупы чернеют. Некоторые студенты бросают медицинский, не выдерживают.

– А ты, значит, выдерживаешь.

– Поль, профессия врача – самая гуманная профессия. Чтобы стать врачом, нужно все это пройти.

Поль молча погладил рукав ее мехового манто, под которым была тонкая гибкая рука. Оказывается, Марго была сильной. Дома их ожидала взволнованная мама.

– Где вы были? Почему так поздно? – Поль и Марго, перебивая друг друга, стали рассказывать о своем ночном приключении. Поль положил на стол перед мамой нож. Трофей сражения. Марго была возбуждена. Ее глаза светились.

– Это все ужасно, – сказала мама.

– Конечно, ужасно! – весело согласилась Марго. – И горы трупов при Аустерлице тоже было ужасно. А сегодня обошлось без трупов. – У мамы было очень серьезное лицо. Она спросила:

– О чем ты говорил с Лессарами? – Поль изложил разговор с ними. Она спросила: – Собираются ли они кого-нибудь послать на Таити?

– Не знаю.

– Связь с Таити белее или менее регулярная. Возможно, Лессары организуют частный рейс на Маркизы, если они в этом заинтересованы. Такую возможность нельзя упускать.

Занятия в университете начались относительно буднично. Профессоры с кафедры говорили много непонятного, однако ничего неожиданного, поскольку домашние учителя сообщали Полю заранее, что можно ожидать на той или иной лекции. Нелепые ситуации возникали в основном на домашних занятиях. Например, когда мсье Балар стал давать Полю основы астрономии и объяснял, что такое эклипсис, Поль спросил:

– А в южном полушарии где солнце восходит? На востоке, или на западе? – Балар посмотрел на него недоуменно, а Поль объяснил: – В южном полушарии наши антиподы. По отношению к нам они ходят вниз головой. Значит, там, где у нас право, у них лево. Значит, у них солнце восходит на западе, а заходит на востоке.

Балар нахмурился, стал на листе бумаги рисовать земной шар и антиподов вниз головой, а потом вдруг бросил авторучку, сказал раздраженно:

– Поль, что вы мне морочите голову!

В Сорбонне уже в первый день занятий Поль встретился с некоторыми студентами, которых знал по новогоднему фету. На второй день на лестнице биологического факультета он столкнулся с Антуаном. Они сперва замерли друг перед другом, а потом крепко обнялись. Антуан воскликнул:

– Поль! У меня такое впечатление, что я вместе с тобой пробыл на Маркизах двенадцать лет!

Новые знакомства следовали одно за другим. С первой же недели обучения Поль стал посещать гимнастический зал. Это ему нравилось. Во дворе главного здания был залит каток, на котором Поль опробовал свои новые коньки. Оказалось, что неподалеку от Сорбонны есть публичный дом, который можно посещать в перерыве между лекциями. А в узкой улочке на подходе к театру «Одеон» была дешевая гостиница, где обитали проститутки. А еще начались уроки по вождению автомобиля. Все дни были плотно укомплектованы различными занятиями. По окончанию лекций Поль одним из первых выходил из аудитории и бегом бежал вокруг главного здания Сорбонны, а затем по улице Эколь к зданию медицинского факультета, откуда выходила Марго в окружении своих соучеников. Домой они шли вдвоем, выбирая разные дороги: вдоль набережной Сены, или пересекали остров Сен-Луи, или мимо Нотр-Дама, или по Сен-Мишель и бульвару Пале, где было уютное кафе на набережной. Марго говорила, что летом из кафе открывается потрясающий вид на Сен-Мишель, когда из-за густой листвы деревьев не видно домов. Каждый раз во время этих прогулок Поль узнавал что-то новое. Когда однажды они проходили по Улице Сен-Поль, Марго рассказала об истории района Марэ. Оказывается, это был еврейский район, о чем Поль раньше не подозревал. В начале войны мама ходила по квартирам знакомых евреев и убеждала их уезжать, пока не пришли фашисты, и некоторым давала деньги на дорогу. И некоторые вовремя уехали. А те, кто не верили маме, попали в концлагеря.

В художественной школе открывалась выставка, на открытии которой мама должна была дать свое резюме. Это было воскресение, и они втроем с Марго сходили на короткую утреннюю службу в Нотр-Дам, а затем направились на набережную Малекуа в художественную школу. До открытия выставки оставался час, за который мама должна была осмотреть выставленные работы. Уже в вестибюле они встретились с некоторыми мамиными знакомыми – авторитетными искусствоведами. Выставка была в большом выставочном зале и двух маленьких залах. В большом зале висели работы уже известных художников. Маму сразу увели в малые залы смотреть работы новых художников. А Марго повела Поля в большой зал, где еще издали увидела новую картину Фернана Леже. Поль уже где-то слышал эту фамилию. Картина была похожа на витраж собора, только черные линии контуров были толще перемычек витража, а цвета, заполняющие эти контуры, были нарочито некрасивыми, будто художник специально старался внушить отвращение к своей картине. На ней были изображены двое рабочих, катящих по рельсам тележку. Поль вспомнил, как он катил тяжелую тачку с бетоном, и спросил:

– Неужели кому-нибудь захочется повесить это у себя дома?

– Леже – модный художник. – пояснила Марго. – Он коммунист. Его картины очень дорогие.

– Но ведь такая картина испортит вид любой гостиной, – сказал Поль.

– Конечно, испортит, – весело согласилась Марго. – Поэтому его и покупают в основном музеи. Стены музея все стерпят.