Библейский Израиль. История двух народов - Игорь Липовский

Судьба страны и ее благополучие зависели от правильного выбора наиболее сильной стороны, но сделать его было непросто. В 609–605 гг. до н. э., когда фараон Нехо II безраздельно властвовал над всем сиро-палестинским регионом, преимущество Египта казалось бесспорным. Однако после битвы под Кархемишем в 605 г., когда вавилоняне сокрушили египтян и отобрали у них все спорные территории, более сильной стороной стала Вавилония. Затем неудачная попытка завоевания Египта, предпринятая Навуходоносором II в 601 г., восстановила некоторое равновесие сил между двумя державами. В Иерусалиме предпочитали ориентироваться на Египет, который был ближе не только в территориальном отношении, но также и в историческом, культурном и экономическом, и связи с ним были в то время куда прочнее, чем с Вавилоном. К тому же среди сановников фараона и наемников его армии находилось немало выходцев из Иудеи и бывшего Израильского царства, что еще больше связывало две страны. Вероятно, и размер дани, которую запрашивали египтяне, был существенно меньше того, что требовали для себя вавилоняне. Но главное, Египет обещал военную помощь в случае нападения вавилонян на Иудею. Все эти факторы привели к тому, что проегипетская партия в Иерусалиме стала явно доминировать над провавилонской. Оба иудейских царя — Йеояким и Цидкия, — правивших последние два десятилетия (609–587 гг. до н. э.) перед падением Иерусалима, являлись приверженцами Египта. Политика первого могла объясняться тем, что он был обязан египтянам своим престолом, но проегипетская ориентация второго, которого посадили на трон уже вавилоняне, говорит о безусловной заинтересованности Иудеи в союзе с Египтом.

Раскол на проегипетскую и провавилонскую партии затронул все политические группы Иудеи, боровшиеся за власть; не избежали этого аарониды и левиты. Из книги пророка Иеремии известно, что помощник первосвященника иерусалимского Храма Цефания, главный смотритель Храма Пашхур, высокопоставленный священник Шемая из Нэхэлама, ушедший вместе с царем Йеояхином в первое вавилонское изгнание, — все они были настроены против халдейского Вавилона. Известные в то время яхвистские пророки — Ханания из Гивона, а также Ахав и Цидкияху — проповедовали скорый конец власти халдеев и возвращение изгнанников из Вавилона. Они рассчитывали на то, что Египет совместно с Мидией и Эламом очень скоро сокрушит военную мощь халдеев и, сея подобные иллюзии, фактически подталкивали народ к неповиновению и к конфронтации с новой империей.

Другой, провавилонский, лагерь представляли пророк Иеремия из Анатота, пророк Урия из Кирьят-Йеарима, а также семья писца Шафана, в частности его сын, высокопоставленный сановник Ахикам, и внук Гедалия, назначенный впоследствии вавилонянами наместником Иудеи. Разумеется, в книге Иеремии содержится очень скудная, фрагментарная информация о политической борьбе в Иерусалиме накануне падения Иудеи, так как пророка интересовали не история и политология, а отношения между людьми и Богом. Вместе с тем даже из того немногого, что он сообщает, ясно, что провавилонская партия, хотя и уступала проегипетской, но была достаточно многочисленна и представительна. В этом плане весьма красноречиво признание самого царя Цидкии. Когда Иеремия убеждал его, что единственным спасением для него и всего Иерусалима будет немедленная сдача города вавилонянам, Цидкия с горечью ответил: «Боюсь я иудеев, которые перешли на сторону вавилонян, дабы не предали меня в руки их, и не надругались бы те надо мною» (Иер. 38:19). Если царь опасался не вавилонян, а своих же иудеев, то, очевидно, немалая часть иудейской знати уже находилась на стороне Навуходоносора и горела желанием отомстить царю и его приверженцам за перенесенные преследования.

О том, что взаимоотношения политических противников носили крайне нетерпимый и жестокий характер, свидетельствует и участь самого Иеремии. Когда свиток с его пророчествами впервые прочитали царю Йеоякиму, тот собственноручно стал вырезать ножом каждую фразу и бросать кусочки пергамента в огонь до тех пор, пока весь свиток не был изрезан и сожжен. От гнева царя пророка спасло лишь то, что он успел вовремя скрыться у своих друзей. По приказу главного смотрителя иерусалимского Храма Иеремию избивали и сажали в колодки, священники требовали вынести ему смертный приговор. А во время осады Иерусалима его бросили в страшную подземную тюрьму, где он чуть не умер. Лишь вмешательство его тайных сторонников среди приближенных царя спасло Иеремии жизнь.

Куда хуже оказалась участь пророка Урии из Кирьят-Йеарима, у которого не нашлось таких влиятельных покровителей, как у Иеремии. Урия, по словам Иеремии, пророчествовал об Иудее и Иерусалиме точно так же, как и он сам. Услышав его предсказания, царь Йеояким приказал умертвить пророка. Узнав об этом, Урия бежал в Египет, где надеялся укрыться от грозившей ему опасности, однако царь, пользуясь близкими отношениями с Египтом, послал туда своих людей. «И вывели они Урию из Египта, и привели его к царю Йеоякиму, и поразил тот его мечом, и бросил труп его на могилы людей из народа» (Иер. 26:23).

Впрочем, жестокие наказания обрушивались не только на головы сторонников провавилонской партии, впоследствии столь же немилосердно расправились со своими противниками из проегипетской партии и победившие вавилоняне. Они схватили уже упомянутых пророков Ахава и Цидкияху и по приказанию Навуходоносора изжарили их на огне (Иер. 29:22). Но борьба между провавилонским и проегипетским лагерями носила не только взаимоуничтожающий характер. Обе стороны пытались воздействовать на людей и другими, не менее наглядными средствами. Так, пророк Иеремия, рискуя своей жизнью, старался убедить сначала царя Йеоякима, а потом царя Цидкию, священников и жителей Иерусалима в необходимости преклонить голову перед «ярмом вавилонским»: «И вы не слушайте пророков ваших, — говорил он, — чародеев ваших и сновидцев ваших, ни гадателей, ни колдунов ваших, которые говорят вам: „не будете вы служить царю вавилонскому“. Ибо они пророчествуют вам ложь, чтобы удалить вас из страны вашей… Так сказал Господь: тот народ, который преклонит шею свою под ярмо царя вавилонского и будет служить ему, оставлю Я его на земле его, и будет он возделывать ее и жить на ней. И Цидкии, царю иудейскому, говорил я все те же слова и сказал: преклоните шею вашу под ярмо царя вавилонского и служите ему и народу его, и будете живы. Зачем умирать тебе и народу твоему от меча, голода и мора, как изрек Господь о том народе, который не будет служить царю вавилонскому?» (Иер. 27:9–13). Для большей убедительности пророк Иеремия надел себе на шею деревянное ярмо и так ходил среди народа, приходил в нем в иерусалимский Храм и дом царя, пытаясь внушить всем необходимость смириться перед властью Вавилона, которая, по его словам, была от Бога и надолго — на семьдесят лет. Мало того, точно такое же ярмо он послал царям Эдома, Моава, Аммона, Тира и Сидона, чтобы и они служили царю вавилонскому, в чьи руки Господь отдал все эти земли.

Однако проповедь Иеремии встречала серьезное возражение со стороны другого известного тогда пророка — Ханании, который, опять-таки ссылаясь на волю Господа, убеждал людей в обратном. Находясь на богослужении в иерусалимском Храме, он в присутствии священников и всего народа бросил в лицо Иеремии совсем противоположное пророчество: «Так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: сокрушу Я ярмо царя вавилонского. Через два года возвращу Я на место это всю утварь дома Господня, которую взял с этого места Навуходоносор, царь вавилонский, и привез в Вавилон. И Иехонию, сына Йеоякима, царя иудейского, и всех изгнанников из Иудеи, которые пришли в Вавилон, возвращу Я на место это, — сказал Господь, — ибо сокрушу Я ярмо царя вавилонского» (Иер. 28:2–4). В подтверждение своих слов Ханания снял ярмо с шеи Иеремии, сломал его и заявил во всеуслышание: «Так сказал Господь: так же сокрушу Я ярмо Навуходоносора, царя вавилонского, через два года, [сняв его] с шеи всех народов» (Иер. 28:10–11). В ответ Иеремия обратил внимание людей на то, что о пророке судят лишь по исполнению его пророчеств, а позднее, вместо сломанного деревянного, демонстративно одел себе на шею железное ярмо.