Фантомы - Дин Кунц

— Своего рода послание было оставлено и в одном из древних городов майя, — продолжал Флайт. — Археологи нашли отрывок из молитвы, написанный иероглифами и датируемый как раз тем временем, когда произошло исчезновение жителей города. — Он стал цитировать эту молитву по памяти: «Злые боги живут в земле, их мощь дремлет в скалах. Когда они просыпаются, то поднимаются и выходят наверх, как лава, только лава холодная, текучая, и они могут принимать много форм. И тогда возгордившиеся люди понимают, что они всего лишь слабый писк в реве бури, робкое дыхание на фоне урагана, и они исчезают, словно никогда и не существовали». Очки сползли Флайту на кончик носа, и он толчком отправил их на место. — Так вот, некоторые утверждают, что слова этой молитвы относятся к землетрясениям и извержениям вулканов. А я считаю, что они сказаны о вековечном враге.

— Мы тоже обнаружили здесь в одном месте послание, — сказал Брайс. — Часть слова.

— Но не можем понять какого, — добавила Сара Ямагути.

Дженни рассказала Флайту о двух буквах — Р и R, — которые Ник Папандракис написал йодом на стене ванной комнаты.

— Там была еще и часть третьей буквы. Он ее только начал писать. То ли О, то ли U.

— Папандракис, — Флайт энергично закивал головой. — Грек. Да-да-да, это лишний раз подтверждает то, о чем я вам говорю. А этот Папандракис гордился тем, что он грек?

— Да, — ответила Дженни. — Очень гордился. А что?

— Ну, раз он гордился тем, что он грек, — сказал Флайт, — он вполне мог хорошо знать греческую мифологию. Видите ли, в одном из древнегреческих мифов есть бог Протей. Я полагаю, что именно это слово ваш Папандракис и пытался написать на стене. Протей. Бог, который живет в земле и обладает способностью путешествовать по ее недрам. Бог, у которого нет никакой собственной формы. Бог, который может принимать любую форму, какую он только пожелает, и который питается всем и всеми, кем только захочет.

С отчаянием в голосе Тал Уитмен проговорил:

— К чему все эти разговоры о чем-то сверхъестественном? Когда мы с ним общались через компьютер, само оно называло себя только именами разных демонов.

— Аморфный демон или бесформенный и обычно злой бог, способный принимать любую форму по своему желанию — довольно распространенные персонажи почти всех древних мифов и большинства, если не абсолютно всех существующих в мире религий, — ответил Флайт. — Подобные мифические персонажи действуют обычно под десятками самых разных имен и названий во всех культурах мира. Вспомните хотя бы Ветхий Завет. Сатана в первый раз появляется там как змей, потом в облике козы, барана, оленя, жука, паука, потом как ребенок, как нищий и во множестве других обличий. И его называют, помимо прочего, «Властелином хаоса и бесформия», «Мастером обмана», «Тварью многоликой». В Библии говорится, что Сатана «изменчив, как тени» и «пронырлив, как вода; и как вода способна становиться паром или льдом, так и Сатана может превращаться во все, что захочет».

— Вы хотите сказать, что многоликое существо здесь, в Сноуфилде, и есть сам Сатана? — спросила Лиза.

— Н-ну... в определенном смысле, да.

— Нет, — отрицательно покачал головой Фрэнк Отри, — не тот я человек, доктор Флайт, чтобы верить в нечистую силу.

— Я тоже в нее не верю, — согласился с ним Флайт. — Я не утверждаю, что это создание есть нечто сверхъестественное. Напротив. Оно совершенно реально, это создание из плоти, хотя и не такой, как у нас. Это не какой-нибудь дух или призрак. Но... в определенном смысле слова... я считаю, что оно-то и есть Сатана. Видите ли, я считаю, что именно это создание — или другое, но похожее на него, тоже какой-нибудь чудовищный выходец из мезозойской эры — и вызвало появление легенды о Сатане, должно быть, в доисторические времена людям приходилось сталкиваться с подобными существами, и кто-нибудь из видевших его уцелел, выжил и потом рассказал другим. Естественно, что свои переживания и впечатления люди описывали тогда как умели — в привычной для них терминологии легенд и религиозных предрассудков. Я подозреваю, что демонические персонажи, которые есть в религиях всех стран и народов, в основе своей возникли из рассказов о таких вот, способных менять форму чудовищах. Рассказов, которые передавались устно через бесчисленные поколения людей еще задолго до того, как эти предания были запечатлены в иероглифах, летописях, а потом и в печатных книгах. Это должны были быть рассказы об очень редких встречах с настоящим, действительно настоящим и очень опасным существом... но рассказы на языке религиозных мифов и легенд.

Эта часть гипотезы Флайта показалась Дженни одновременно и сумасшедшей, и великолепной, крайне маловероятной, но по-своему убедительной.

— Оно каким-то образом впитывает, усваивает знания и все то, что есть в памяти тех, кем оно питается, — проговорила Дженни, — так что ему известно, что жертвы считают его Дьяволом, и оно получает какое-то противоестественное удовольствие от того, что само намеренно играет эту роль.

— Похоже, ему нравится над нами издеваться, — подтвердил Брайс.

Сара Ямагути заправила за уши длинные волосы и спросила:

— Доктор Флайт, а можно ли объяснить все это со строго научной точки зрения? Как живет это существо? Как оно функционирует в биологическом отношении? Какие у вас соображения на этот счет, как бы вы все это объяснили?

Но прежде чем Флайт успел ей ответить, появилось оно.

Металлическая решетка, закрывавшая вентиляционное отверстие, что находилось высоко на стене, под самым потолком, вдруг с громким хлопком сорвалась с крепивших ее винтов. Она перелетела почти через всю комнату, с грохотом упала на один из свободных столов, слетела с него вниз и, звеня и дребезжа, запрыгала по полу.

Дженни и все остальные, кто были в комнате, повскакали со стульев.

Лиза громко вскрикнула и вытянула руку, показывая на стену.

Из вентиляционного отверстия вываливалось оно, повисая на стене. Существо, способное менять свои формы, было темного цвета. Влажное. Оно пульсировало. Внешне оно напоминало здоровенную, блестящую, смешанную с кровью соплю, постепенно вытекающую из ноздри и повисающую на носу.

Брайс и Тал потянулись было за револьверами, но потом передумали. Они все равно ничего не смогли бы поделать с этим существом.

Оно продолжало вытекать из вентиляционного отверстия, переливаясь волнами, надуваясь и разбухая, увеличиваясь в объеме и вырастая в омерзительную шишковатую шевелящуюся груду размером уже с человека. Потом, не отделяясь от стены и продолжая выливаться из отверстия, оно заскользило по стене вниз. Теперь нижняя его часть уже большой кучей возвышалась на полу. По объему она была уже намного больше человека, а поток массы из вентиляционного отверстия лился не переставая. Существо становилось все больше и больше.

Дженни посмотрела на Флайта.

На лице профессора одно выражение почти мгновенно сменялось другим. Вначале на нем был написан ужас, потом любопытство, трепет, отвращение, потом снова благоговейный страх, ужас и опять любопытство.