Жанна Ланвен - Жером Пикон

Прелестные костюмы

В театре стиль Ланвен всегда был уместен. Большинство пьес, для которых Дом Ланвен создавал воздушные костюмы из шифона, бессмерными творениями назвать нельзя, тем не менее они были популярны и собирали много зрителей. Среди них были и произведения Жироду, и одна из первых поставленных в театре пьес Франсуа Мориака «Асмодей» в «Комеди Франсез», 1937 год. В современном театре у Жанны был могущественный союзник, чье уважение и внимание она заслужила благодаря его безграничному восхищению ее дочерью: речь идет об Эдуарде Бурде.

Драматург родился в 1887 году. После развода с Катрин Поцци[710] он в 1930-е годы становится официальным обожателем Мари-Бланш. Захватившие его чувства, тем не менее, не мешали Бурде активно работать. Он был необыкновенно плодовитым автором, его пьесы пользовались большим успехом у критиков, а часто и у публики: аморальность, низкое мошенничество, делячество, продажность были основой для развития увлекательных интриг из политической, фининсовой и дипломатической жизни.

Он описывал общество времен упадка. Бурде показывал типичные явления жизни, нравы, моду и делал это довольно дерзко, как вспоминала потом актриса Арлетти, исполнявшая главную роль в фильме по его пьесе «Ограбление»: «В пьесе “Пленница” он говорил о таких непростых вещах, как женская однополая любовь»[711]. Кокто, Берар, Гюго, Бурде, Жан и Мари-Бланш уезжали вместе на отдых, посвящали время курению опиума, устраивали праздники, выходили вместе в свет, бывали на всех новых спектаклях. Косвенно мать Мари-Бланш тоже входила в этот близкий круг друзей. Она работала с Бурде и для Бурде, а в 1934 году появилась модель с тайным посвящением драматургу: белый костюм «Тамарис» по названию места на юге Франции, где он владел домом, по счастливой случайности названный «Белой виллой»[712]. В том же 1934-м она создала костюмы для Эдвиж Фёйер[713], Анни Дюко и мадемуазель Ассии, игравших в «Пленнице» в постановке театра Мишодьер. Через несколько месяцев Бурде вновь поставил в этом же театре комедию, созданную в 1932 году, «Сливки общества». В ней он раскрывал проблемы отношений полов и конфликт социальных классов. Для сцены светского приема во втором акте Жанна Ланвен предложила актрисам длинные платья-чехлы с очень большими вырезами на спине. Наряд Иоланды Лаффон[714] был особенно «прелестным», как писал Пьер Лазарефф[715]. Она даже спросила, улыбаясь слегка тревожно: «Сможет ли актриса иметь такой же успех, как ее туалет?»[716]

В следующем году Бурде начинает писать историческую пьесу «Марго», в которой показаны тридцать лет истории Франции и жизнь одной легендарной женщины – сентиментальная драма о Маргарите Наваррской. Пьеса ставилась в театре Мариньи с еще совсем юным Шарлем Азнавуром, он играл Генриха Наваррского, и Ивонной Прентам в главной роли. Автором декораций и костюмов стал Кристиан Берар, семнадцать из них, предназначавшиеся для примы, были выполнены у Ланвен.

«Роскошная вещь, хорошие костюмы, удивительные декорации, прекрасная музыка»[717], – замечал Пьер Бриссон[718]. В самом деле, костюмы Ивонны были роскошны, например экстравагантное платье с черным воротником в стиле конца XV века, цвета зеленого яблока, полностью лишенное вышивки, явно созданное для того, чтобы очаровать зрителя, а не убедить историка.

Впечатление настоящего старинного платья, а не современной копии. Но спектакль стоил огромных денег, критика посчитала сюжет слишком сложным, романтические отношения в пьесе быстро превращались в драму. Провал был неизбежен.

В менее амбициозных постановках исторические сюжеты пользовались бóльшим успехом. Жанна занималась театральными костюмами увлеченно, со страстью, ей удавалось сочетать документальную точность и необходимую для публики стилизацию. В одном из костюмов Ивонны Прентам для роли в пьесе «Мадам Бонапарт» она создала платье с высокой талией по мотивам моды времен Империи, украшенное старомодными маленькими фиалками.

В работе над костюмами для комической оперы «Три вальса», поставленной на французском языке Леопольдом Маршаном[719] и Альбертом Вилльмецом[720] на музыку Оскара Штрауса в театре «Буфф-Паризьен» в 1937 году, Жанна Ланвен достигла совершенства. Она создала для Ивонны Прентам три костюма, три стиля трех эпох, потому что актриса играла роли трех героинь в один и тот же период их жизни: мать – танцовщицу, дочь – певицу и внучку – актрису кино, которая готовится сыграть роль своей бабушки. Даты, без сомнения, веселили кутюрье: сцены шли с 1867 до 1937 года, с остановкой в 1900-м, заставляя ее вспоминать времена своего детства, первых успехов в обществе, в делах, даже, возможно, в любви. Снова отношения с «малышкой Ивонной» выходили за пределы примерочной, как будто Жанна воссоздавала и свой собственный образ, свое прошлое, оживавшее в этих костюмах, и смотрела на него с легкой иронией, которой научил ее опыт.

Ее платья не были реконструкцией: кринолины, шляпки и декольте, цветы и воланы из органди выглядели даже как-то преувеличенно декоративно. На экране, на фоне современных декораций появлялась актриса в макияже кинодивы: густо подведенные черным глаза, белила, длинный мундштук, но одета она была в стиле 1867 года, что смотрелось вдвойне экстравагантно и в кино, и в театре. Пьеса шла достаточно успешно, так что два года спустя ее вновь показывали в театре Мишодьер. За это время Ивонна Прентам и Пьер Фресне адаптировали пьесу для экрана, и в киноверсии различия между платьем 1867 года и его реконструкцией 1937-го почти совпадали с театральной постановкой, только теперь наряд был еще вычурней. В тот же год Ланвен занималась костюмами Ивонны Прентам в другом фильме по мотивам исторических событий – «Адриана Лекуврёр» Марселя Л’Эрбье по сценарию мадам Симон[721], для нее она создала покорившие всех пышные платья на каркасах.