Плавучий остров - Жюль Верн

Дж. Т. Мастон уже много лет жил в доме N_179 на Франклин-стрит, одной из самых тихих улиц Балтиморы, вдали от тех кварталов, где кипела деловая жизнь, в которой он ничего не смыслил, и вдали от ненавистного ему шума толпы.

Не имея других средств, кроме пенсии артиллерийского офицера и оклада, который он получал как секретарь Пушечного клуба, Мастон занимал скромный домик, известный под названием "Баллистик-коттедж". Он жил один со слугой-негром, которого он звал Пли-Пли — прозвище, достойное слуги артиллериста. Негр был не просто слуга, он сам был из артиллерийской прислуги и смотрел за своим хозяином, как смотрел бы за своей пушкой.

Дж. Т. Мастон был убежденным холостяком и полагал, что только холостякам и живется сносно в подлунном мире. Он знал славянскую поговорку: "Женщина потянет за один волосок сильней, чем четыре вола в упряжке", и держался осмотрительно. Впрочем, если он и жил так одиноко в Баллистик-коттедже, то лишь по своей доброй воле. Говорили, что ему стоило глазом моргнуть, и его одиночество было бы разделено, а скудные средства сменились бы миллионным богатством. Он ничуть не сомневался, что миссис Эвенджелина Скорбит "почла бы за счастье"… Но сам Дж. Т. Мастон пока что никак не мог "почесть за счастье"… Похоже было, что два эти существа, бесспорно созданные друг для друга (так по крайней мере думала нежная вдова), никогда не решатся соединить свою судьбу.

Домик был совсем скромный, двухэтажный, с верандой на первом этаже. Внизу — маленькая гостиная, столовая и кухня; в пристройке со стороны сада — комнатка для слуги. Наверху — спальня с окнами на улицу и рабочий кабинет с окнами в сад, куда не доходил никакой шум из внешнего мира. Хорошее убежище для ученого и мудреца; а сколько в этих стенах было произведено вычислений, которым позавидовали бы Ньютон, Лаплас и Коши[68]!

Как не похож был этот домик на особняк миссис Эвенджелины Скорбит в богатом квартале Нью-Парка, построенный то ли в готическом стиле, то ли в стиле Возрождения, с балконами по фасаду, украшенный причудливыми лепными орнаментами в духе англосаксонской архитектуры, с богато обставленными комнатами, великолепным холлом, картинной галереей, в которой преобладали произведения французских художников, с лестницей в два крыла, с многочисленной челядью, с конюшнями, каретными сараями, с садом, где расстилались зеленые лужайки, росли высокие деревья, били фонтаны, и с вздымавшейся над всеми строениями башней, на которой развевался по ветру голубой с золотом флаг династии Скорбитов!

Три мили, по меньшей мере три длинных мили, отделяли особняк в Нью-Парке от Баллистик-коттеджа. Однако оба жилища соединялись особым телефонным проводом. Раздавался звонок, слышался призыв: "Алло! Алло!" — и начинался разговор между особняком и коттеджем. Разговаривающие, правда, не могли видеть друг друга, но зато прекрасно друг друга слышали. Разумеется, миссис Эвенджелина Скорбит вызывала Мастона к телефону чаще, чем он ее. Ученый с некоторой досадой отрывался от своей работы, выслушивал дружеское приветствие, отвечал на него ворчанием, — надо надеяться, что не слишком любезный тон смягчался в проводе электрическим током, — и возвращался к своим выкладкам.

Третьего октября после заключительного и довольно длинного совещания в клубе Дж. Т. Мастон распрощался со своими друзьями и отправился работать. Ему поручалось важное дело: предстояло произвести все технические расчеты, нужные для того, чтобы добраться до полюса и начать разработки залегавших подо льдами угольных пластов.

Дж. Т. Мастон предполагал за неделю кончить эту таинственную работу — действительно очень сложную и тонкую, требующую решения различных уравнений из области механики, аналитической геометрии трех измерений, полярной геометрии и тригонометрии.

Чтобы избежать всякой помехи в этих трудах, было решено, что секретарь Пушечного клуба уединится в своем коттедже, где его никто не будет тревожить. Это было великим огорчением для миссис Эвенджелины Скорбит, но ей пришлось смириться. И она вместе с Барбикеном, капитаном Николем и их сотоварищами — непоседливым Билсби, полковником Блумсбери и Томом Хэнтером на деревянных ногах — пришла в Баллистик-коттедж, чтобы провести последний вечер с Мастоном.

— Желаю успеха, дорогой Мастон! — сказала она перед уходом.

— И смотрите, не наделайте ошибок, — добавил, улыбаясь, Барбикен.

— Ошибок?… Он?! — воскликнула миссис Эвенджелина Скорбит.

— Не больше, чем наделал ошибок господь бог, создавая законы небесной механики! — скромно ответил секретарь Пушечного клуба.

Затем друзья пожали ему руку, миссис Скорбит вздохнула, еще раз пожелала успеха, посоветовала не утруждать себя чрезмерной работой, и все распрощались с математиком. Дверь Баллистик-коттеджа закрылась, и Пли-Пли получил приказание не пускать никого, даже если б явился сам президент Американских Соединенных Штатов.

Первые два дня своего затворничества Дж. Т. Мастон обдумывал поставленную перед ним задачу и не брал в руки мела. Он просмотрел некоторые сочинения, относящиеся к Земле, ее массе, плотности, объему, форме, вращению вокруг оси и движению по орбите, — все это должно было лечь в основу его вычислений.

Вот главнейшие из данных, которые надо напомнить читателю[69].

Форма Земли: эллипсоид вращения, большая полуось которого равна 6.377.398 метрам, а малая — 6.356.080 метрам. Таким образом, разница полуосей вследствие сплюснутости эллипсоида равняется 21.318 метрам.

Окружность Земли по экватору составляет 40.000 километров.

Поверхность Земли равна приблизительно 510 миллионам квадратных километров.

Объем — около 1000 миллиардов кубических километров.

Плотность Земли приблизительно в пять раз больше плотности воды.

Обращения Земли вокруг Солнца совершаются за 365 суток с четвертью, что составляет сидерический (астрономический) год, или, точнее, 365 суток 6 часов 9 минут 10 секунд. Скорость движения Земли по орбите — 30400 метров в секунду.

Каждая точка земной поверхности на экваторе при обращении Земли вокруг оси пробегает 463 метра в секунду.

За единицы длины, силы, времени и угла Мастон принял метр, килограмм, секунду и центральный угол, соответствующий дуге круга, равной радиусу.

Пятого октября, около пяти часов пополудни (точность необходима, когда дело идет о таких важных вещах), Дж. Т. Мастон после глубоких размышлений приступил к выкладкам. Он начал с самого главного в своей задаче — с числа, выражающего окружность Земли, длину ее большого круга, то есть экватора.

В углу кабинета стояла большая черная доска на дубовой навощенной подставке; свет падал на нее из большого окна, выходившего в сад. Внизу доски на планке лежало рядом несколько мелков. Слева была приготовлена губка, вытирать доску, — это будет делать левая рука. Правой рукой, или, вернее, крючком, ученый будет выписывать формулы и цифры.