Нексус - Рамез Наам

По всему миру десятки тысяч людей размышляли об этой новой вещи, которая называется нексусом-5. Через несколько дней сотни из них ее попробуют.

Не зажигая света, Мартин Хольцман сидел в своем вашингтонском кабинете, держа в руке пузырек с нексусом. Мир меняется. Нексус-5 уже стал жизненной реальностью.

Большую часть своей жизни он посвятил изучению сознания. А теперь тысячи, миллионы людей по всему миру получат эту технологию, которую его организация так усердно старалась сохранить под спудом.

Ему надоело отставать. Ему надоело наблюдать прогресс со стороны.

Хольцман снял с пузырька крышку, поднес к губам и начал пить.

В сотне метров от него Уоррен Беккер сидел за своим столом, разглядывая маленькую зеленую таблетку.

Сегодня утром он получил уведомление из правовой службы. Это было распоряжение об обеспечении сохранности документов. Чтобы обеспечить проведение дальнейшего расследования, он не имел права уничтожать какие-либо файлы и записи, как в электронном, так и в любом другом виде.

А во второй половине дня пришла повестка. Из специальной комиссии сената по внутренней безопасности, от ее председателя, сенатора Барбары Энгельс. Он вызывается на предстоящие слушания в качестве свидетеля.

Он все понимал. В этой игре он пешка. И теперь другая сторона будет использовать его к своей выгоде. Они вытащат его под телекамеры. Они используют его, чтобы дискредитировать президента. Они используют его для того, чтобы дискредитировать УПВР. Они используют его, чтобы ослабить единственную организацию, которая упорно борется за то, чтобы защитить их всех, единственную организацию, которую в такое время никто не вправе ослаблять.

Последним прибыл Максимилиан Барнс — уже по окончании рабочего дня, когда в кабинете стало тихо и темно.

— Президент ценит вашу лояльность, — сказал Барнс. — Он ценит ваше мужество. Он заботится о своих людях и об их близких.

Конечно, друзья президента позаботятся о его семье. Так было всегда. Его девочки ни в чем не будут нуждаться.

Кроме отца.

Беккер даже не заметил, как Максимилиан Барнс положил таблетку на стол. Тем не менее она была там. И он чертовски хорошо знал, что это за таблетка.

Говорят, ее невозможно обнаружить. Быстро метаболизи- рующийся спусковой механизм инфаркта миокарда меньше чем за час исчезнет из крови. Это будет выглядеть как естественный сердечный приступ. Что вполне правдоподобно.

Говорят, что это безболезненно. И быстро действует.

Беккер знал, что все это ложь. Он видел людей, которые от этого умерли. Конечности были искривлены, зубы выкрошились от тех усилий, с которыми они сжимали челюсти, стулья перевернуты, лампы разбиты, везде валяются мебель и обломки, разбросанные в стороны во время последних конвульсий.

Так что это не безболезненно. И действует не быстро.

Правда, у него есть страховка. Он знает вещи, которых не должен знать. У него есть рычаги давления.

Но если он использует хоть один из них, это уничтожит нынешнюю администрацию, уничтожит УПВР, уничтожит все, за что он боролся последние девять лет.

Беккер повернулся к своему терминалу. Он использовал свои привилегии, чтобы заглушить все тревожные сигналы и отключить сетевые экраны. Он по памяти набрал сетевой адрес, который сообщают только лично, только втайне и только тем, кому когда-либо может понадобиться прибрать за собой, чтобы защитить президента.

Он щелкнул появившуюся ссылку и ответил «да» на вопрос подсказки.

Этот червь будет сеять хаос и начнет с его собственных системных журналов, так что невозможно будет доказать, что это он его запустил. Отсюда он будет распространяться, уничтожая все, что сумеет найти, до тех пор, пока кто-то или что-то его не остановит.

Беккер нагнулся, достал из нижнего ящика стола бутылку и стакан, налил себе на два пальца «лафройг». Ему хотелось еще раз увидеть своих девочек. Обнять их. Сказать им, что любит. Сказать Клэр, как сильно…

Он хороший солдат. И это превыше всего.

Он положил таблетку на язык и смыл ее «лафройгом». Обжигающая янтарная жидкость прошла вниз, но от этого ему не стало легче.

Беккер налил себе виски еще на два пальца и откинулся на кресло в ожидании. В ожидании смерти.

В роскошной квартире на восьмидесятом этаже огромного здания у окна стояла маленькая девочка по имени Лин и рассеянно смотрела на город. Люди внизу двигались как муравьи, дороги текли как реки.

Наставница позвала ее на мандаринском наречии:

— Лин, мы должны закончить сегодняшние занятия.

Лин ее проигнорировала. Эта женщина не могла научить ее ничему такому, что она не могла бы узнать из сети в два, нет, в десять раз быстрее.

Лин открылась сети, почувствовала ее пульс, ее поток, ее почти первобытную энергию. Это и есть ци[11], решила она. Ци всего мира. Данные — это жизненная сила планеты.

Она ни с кем не поделилась этой мыслью. Они посчитали бы ее странной, даже еще более странной, чем считали до сих пор. Она не поделилась бы этой мыслью ни с кем, кроме матери. Она всем делилась со своей матерью.

Ее мать. Ее мать умерла телесной смертью. Сознание ее матери живо, но сейчас сковано. Старики, которые правят этой страной, с ней грубо обращаются, отделяя от внешнего мира, отделяя от Лин.

Лин это не нравится. Нисколько не нравится. И она не собирается это терпеть.

— Лин! — позвала наставница. — Сейчас же иди сюда.

Лин изобразила на лице свою самую милую улыбку — улыбку маленькой девочки, чуть-чуть приоткрывающую зубы, — и вернулась к наставнице. Важно по меньшей мере изображать из себя человека. Так всегда говорила ее мать.

В окрестностях Шанхая в секретной казарме тридцать шесть солдат с одинаковыми лицами тяжело стонали во сне, метались и ворочались из стороны в сторону. Им снилось насилие. Им снился огонь. Им снилась смерть.

Они проснулись, одновременно ощутив всплеск сознания. Их мать умерла. Их мать в опасности. Они как один встали, проверили оружие, проверили свое физическое состояние. Но что-то их успокоило, и они вернулись на свои койки, а затем уснули. Скоро они могут понадобиться своей матери.

В секретном комплексе, расположенном под зданиями факультета информатики Шанхайского университета транспорта, стоял солидный китаец в костюме, сложив за спиной руки. Сквозь армированное изоляционное стекло он задумчиво всматривался в находящееся за этим стеклом просторное помещение, где в наполненных жидким гелием емкостях высокого давления покоились банки квантовых процессоров. Мягко мигали голубые и красные огни, отражающие состояние частей вычислительной установки.