Латино-Иерусалимское королевство - Жан Ришар

«Монархическая реставрация, которую попытался осуществить Гуго Антиохийский, произошла слишком поздно. За период свыше тридцати лет, когда престол был практически вакантным, бароны и горожане Акры слишком пристрастились к свободе, чтобы вновь начать подчиняться». Гуго не мог надеяться, без опоры на королевский домен, уменьшившийся из-за узурпации вассалов и мусульманских завоеваний, восстановить власть, которой некогда обладали его предшественники до Фридриха II. Он попытался использовать кутюмы королевства, чтобы упрочить свой авторитет; Жюльен Сидонский продал свой фьеф тамплиерам без королевского разрешения. Гуго тем не менее вынудил его выполнять военную повинность, уступив «платный фьеф» (на деньги от продажи) в 10 000 безантов, который должны были после смерти Жюльена получать его сыновья Бальан II и Жан. Но иерусалимское право эволюционировало с начала XIII в., причем в совсем ином направлении, чем в предыдущую эпоху.

Важным явлением в Иерусалимском королевстве XIII в. был расцвет самой разнообразной правовой литературы, что, конечно, не было единичным случаем в этом столетии, но зато предоставляло наиболее полные и интересные сведения о феодальном строе. Правоведы начали работу уже давно, и их первой задачей было сохранить кутюмы первого королевства и право, сформулированное в «Письмах Гроба». Амори II стремился кодифицировать принципы осуществления королевской власти, но после его смерти у «мудрых людей» появились иные заботы. Произвол гибеллинов, авторитаризм Фридриха II вызвали защитную реакцию у вассалов королевства, и те противопоставили свои права правам короля. Вместо «Книги короля» бароны захотели составить Книгу вассалов. Феодалы, помнившие старое право, такие как Рауль Тивериадский, Рено Сидонский, Жан Старый д'Ибелен, заботливо сохранили и передали своим наследникам память об «ассизах», выгодных для вассалов. Великие юристы XIII в., Филипп Новарский, Жан д'Ибелен, граф Яффы, Жоффруа ле Тор, а также горожане, такие как Филипп Бедуин, Бальан и Никола Антьом (не был ли один из них автором «Ассиз палаты горожан», созданных примерно между 1229 и 1244 г., где попытался облечь кутюмы иерусалимской «буржуазии» в рамки учебника римского права?), попытались, основываясь на этом материале, вновь создать иерусалимское право в виде умело упорядоченного кодекса, подкрепив его своими собственными юридическими теориями. «Книга в форме спора» Филиппа Новарского (в последней редакции составлена после 1260 г.) еще отчасти является сборником кутюм, но вот «Книга Жана д'Ибелена», написанная около 1265 г., представляет собой настоящий юридический трактат, чье влияние испытает на себе все последующее право, начиная с «Книги Жака д'Ибелена» (датируется 1271–1286 гг.).

Жан д'Ибелен, граф Яффаский, сын Филиппа Ибелена и внук Бальана II д'Ибелена, сеньора Наблусского — одна из самых интересных фигур латинского Востока в XIII в. Блестящий рыцарь, он заслужил уважение Людовика Святого и признательность Жуанвиля, наравне со своим кузеном Жаном д'Арсуфом являясь предводителем франкской знати. Но вместе с тем Жан д'Ибелен показал себя «ловким сутягой (soubtil plaideor)» (быть названным ловким юристом означало самую высшую похвалу, с помощью которой общество, замешанное на праве, могло отличить одного из своих пэров), но его ловкость иногда граничила с мошенничеством. Иначе «почему он, делая прекрасные заявления о достойном поведении судящихся, цинично советовал прибегать к нечестным методам?»

Суть конституциональной теории, построенной Жаном д'Ибеленом, сводится к тому, что в основе иерусалимского права лежит своего рода «феодальный договор» (отдаленно напоминающий «Общественный договор Жан-Жака Руссо») и взаимные обязательства сторон. Для баронов XIII в. король был лицом выборным, и избрание Готфрида Бульонского крупными магнатами во время первого похода представлялось им не чем иным, как избранием одного из иерусалимских баронов равными ему по положению прочими «баронами» королевства — что, однако, неверно — и обязательства, которые принял на себя Готфрид, легли в основу правовой системы Иерусалимского государства. В 1231 г. Бальан Сидонский, обращаясь к Филанжиери, озвучил теорию баронов: «эта земля не была завоевана не каким-то важным сеньором (chief seignor), но крестоносцами и пилигримами. И когда они ее завоевали, то выбрали сеньора по /всеобщему/ согласию и дали ему королевскую сеньорию, а после вместе, расспросив мудрых людей, создали те установления и ассизы, которые хотели хранить и уважать, затем поклялись соблюдать их, и предложили поклясться в том же сеньору». Непременным условием, на которое король или регент были вынуждены пойти перед тем, как начать править, была клятва в том, что они будут соблюдать ассизы королевства и не станут покушаться на привилегии, дарованные их предшественниками.

Верность же сеньору королевства (Жан д'Ибелен, писавший перед реставрацией короля Гуго, употреблял только выражение «верховный сеньор (chief seignor)» не была непременным условием тесного оммажа, но лишь последствием соблюдения правителем прав своих вассалов. Поэтому-то в истории королевства XIII в. встречаются случаи, когда вассалы, посчитавшие себя оскорбленными своим сеньором, отказывали ему в службе и оставляли свой фьеф с общего согласия. «Юристы стали рассматривать оммаж как своего рода двусторонний контракт, налагающий на сеньора и на вассала взаимные и сравнимые обязанности. Таким образом, они существенно изменили их взаимное положение». Несмотря на беспристрастность, свидетельство которого граф Яффы предоставил на страницах своего труда и в споре о конституционных теориях, его книга ознаменовала новый период в разложении монархического права. Будет поучительно сравнить составленный им перечень проступков, караемых конфискацией фьефа, с аналогичным перечнем, приведенным в «Книге короля» (воспроизводящим ассизу Балдуина II). Вассалу грозит утратить свой фьеф в том случае, если он еретик, отрекся от своей веры и перешел к мусульманам, «…поднял руку на своего сеньора…, с оружием выступил против своего сеньора на поле боя… покусился убить или обездолить своего сеньора, и это замечено и доказано… воспротивится ассизе… будет обвинен в измене и побежден на поле (то есть в судебном поединке)», а также если сдал крепость врагу, а мог бы ее защищать дальше, или предал своего сеньора, выдав его врагу. Список этих проступков куда более короток по сравнению со старым сборником кутюм Амори II, и сами условия, при которых возможна конфискация, стали довольно ограниченными: «тот, кто отказывается подчиниться требованию своего сеньора, ежели отказ разумен», более не считается виновным, а наказание за мятеж предусматривается только в том случае, если сеньор и вассал сойдутся в битве.

«Книга Жана д'Ибелена и подобные ей работы главным образом развили теорию, столь дорогую для феодального права, принципы которой были заложены уже в «Ассизе о верности» Амори I — возможность вассала сопротивляться самоуправству сеньора. Однако этот принцип не был свойствен лишь одному латинскому королевству: «Отзвуки этого знаменитого «права восстания» [зародившегося уже в каролингскую эпоху] были слышны в XIII и XIV вв. во всем западном мире… об этом свидетельствуют английская Великая хартия вольностей 1215 г., венгерская «Золотая булла» 1222 г., сборник кутюм Иерусалимского королевства, привилегии бранденбургской знати, акт об арагонской унии 1287 г.». Право «отказать в своей службе (gager son service)» сеньору, который принял решение наперекор своим верным людям, «без ведома и рассмотрения курии», даже открыто бороться с ним, было признано за вассалами, и те не замедлили претворить его на практике.