Полиция - Ю Несбе

— О пропаже человека так никто и не заявил? — спросил он.

— Нет.

— Хорошо. Тогда проверь, у каких следователей по особо тяжким есть дочери в возрасте от восьми до шестнадцати лет. Начни с тех, кто участвовал в расследовании дела Калснеса. Если найдешь, позвони им и спроси, видели ли они сегодня своих дочерей. Будь с ними поделикатнее.

— Ладно.

Харри положил трубку.

Бьёрн вышел на улицу и встал рядом с ним. Голос его был тихим и мягким, как будто они беседовали в церкви:

— Харри…

— Да?

— Я никогда ничего хуже не видел.

Харри кивнул. Он знал, что пришлось повидать Бьёрну, но был уверен, что он сказал правду.

— Тот, кто это сделал… — Бьёрн поднял руки и сделал быстрый вдох, издал беспомощный звук и снова уронил руки. — Он, твою мать, заслуживает пули.

Харри сжал кулаки в карманах. Он знал, что и это правда. Убийца заслуживал пули. Одной или трех пуль из «одессы», лежавшей в шкафу в Хольменколлене. Не сегодня, а вчера ночью. Когда чертов малодушный экс-полицейский просто пошел и лег спать, потому что решил, что не может быть палачом, пока у него нет личного мотива, пока он не действует ради потенциальных жертв, ради Ракели и Олега или ради себя. Ну что ж. Девочка из бара не будет спрашивать его о мотиве, для нее и ее родителей уже поздно. Черт, черт!

Он посмотрел на часы.

Трульс Бернтсен знал, что Харри охотится на него, он будет готов. Он пригласил его, поманил, устроив убийство в этом месте, унизил, воспользовавшись постоянным ядом алкоголиков «Джим Бим» и велосипедным замком, о котором уже были наслышаны полицейские города. Наслышаны о том, как великий Харри Холе стоял на улице Спурьвейсгата в собачьем ошейнике, прикованный к знаку, запрещающему парковку.

Харри перевел дух. Он мог выложить на стол все карты, рассказать все о Густо, Олеге и мертвых русских, а после этого с помощью «Дельты» штурмом взять квартиру Трульса Бернтсена, и если бы Бернтсену удалось ускользнуть, он мог бы начать широкий поиск, разослав информацию о нем всем, от Интерпола до каждого участкового. Или…

Харри стал вытаскивать из кармана мятую пачку «Кэмела», но не вытащил. Он устал курить.

…Или же он мог сделать именно то, о чем просил его этот дьявол.

Только в перерыве между вторым и третьим пациентами Столе проследил до конца свою мысль.

Вернее, мысли, потому что их было две.

Первой было то, что никто не заявил о пропаже девочки. Девочки в возрасте от десяти до четырнадцати лет. Родители должны были начать беспокоиться о ней, когда она не пришла вечером домой. Должны были заявить о ее исчезновении.

Во-вторых, он раздумывал о том, как жертва могла быть связана с делами об убийствах полицейских. До сих пор убийца забирал только жизни следователей по особо тяжким, а сейчас, возможно, у серийного убийцы проявилась типичная потребность эскалации напряжения: какой поступок в отношении человека может быть хуже, чем лишение его жизни? Правильно, лишить жизни потомство. Ребенка. Поэтому вопрос заключался в следующем: кто на очереди? Конечно, не Харри, у него не было детей.

И вот в этот момент холодный пот резко и неконтролируемо хлынул из всех пор на объемном теле Столе Эуне. Он схватил лежащий в открытом ящике стола телефон, нашел в списке Аврору и позвонил.

Прозвучало восемь гудков, а потом включился автоответчик.

Конечно, она ему не ответила, она ведь в школе, а там им вполне разумно запрещают пользоваться телефонами.

Как же фамилия Эмилии? Он неоднократно слышал ее, но это была епархия Ингрид. Он подумал, не позвонить ли ей, но решил не беспокоить ее понапрасну и вместо этого стал рыться в компьютерном файле «детский лагерь». И точно, он отыскал множество прошлогодних электронных писем с адресами всех родителей из класса Авроры. Он прочитал список в надежде, что немедленно вспомнит фамилию Эмилии. И вспомнил. Турюнн Эйнерсен. Эмилия Эйнерсен, да, даже запомнить легко. Еще лучше было то, что рядом с электронными адресами всех родителей имелись номера телефонов. Он набрал номер, отметив, что палец его дрожит так, что он едва попадает по кнопкам. Наверное, выпил слишком много или слишком мало кофе.

— Турюнн Эйнерсен.

— Здравствуйте, это Столе Эуне, отец Авроры. Я… э-э, только хотел узнать, все ли хорошо прошло сегодня ночью.

Пауза. Слишком долгая пауза.

— Я имею в виду ночевку, — добавил он. И для полной уверенности добавил: — С Эмилией.

— А, вот вы о чем. Нет, Аврора у нас сегодня не ночевала. Я помню, мы о чем-то таком говорили, но…

— Наверное, я что-то напутал, — сказал Столе и заметил, как осип его голос.

— Да, в наше время трудно упомнить, кто у кого когда ночует, — засмеялась Турюнн Эйнерсен, но в голосе ее звучала озабоченность его проблемой, проблемой отца, не знавшего, где его дочка провела ночь.

Столе положил трубку. Рубашка его промокла почти насквозь.

Он позвонил Ингрид, но услышал автоответчик и оставил сообщение с просьбой перезвонить. Потом он вскочил и выбежал в дверь. Ожидавший приема пациент, женщина средних лет, ходившая на терапию по совершенно непонятным Столе причинам, подняла на него глаза.

— Сегодня придется отменить…

Он хотел назвать ее по имени, но вспомнил его, только когда сбежал вниз по лестнице, распахнул дверь на улицу и понесся к машине, припаркованной на улице Спурьвейсгата.

Харри чувствовал, что слишком сильно сжимает бумажный стаканчик кофе, глядя, как мимо него в стоящую поблизости машину «скорой» проносят закрытые носилки. Он исподлобья поглядывал на собравшуюся рядом стайку жадных до зрелищ людей. Катрина позвонила и сообщила, что об исчезновении девочки так никто и не сообщил и ни у одного из следователей, занимавшихся делом Калснеса, нет дочери в возрасте от восьми до шестнадцати. Тогда Харри попросил ее продолжить поиск по остальным сотрудникам полиции.

Из бара вышел Бьёрн и снял латексные перчатки и шапочку белого, полностью закрывающего тело костюма.

— Результатов анализа ДНК пока нет? — спросил Харри.

— Нет.

Первое, что сделал Харри, когда они прибыли на место преступления, — взял на анализ образец ткани, который с мигалкой был отправлен в Институт судебной медицины. Для проведения полного анализа ДНК требовалось время, но первые цифры кода можно было получить довольно быстро. А им только это и было нужно. Все следователи по особо тяжким, занимавшиеся как тактическими, так и техническими вопросами, зарегистрировали свои ДНК в регистре на случай, если они по неосторожности оставят свои следы на месте преступления. В последние годы регистр был дополнен ДНК полицейских, первыми прибывающих на место преступления и ответственных за оцепление, а также людей, не работающих в полиции, которые теоретически могли оказаться на месте преступления. Простой расчет вероятности говорил, что, если у них будут три-четыре первые цифры кода из одиннадцати, они смогут вычеркнуть из списка большинство полицейских. А с пятью-шестью цифрами — всех. Ну, то есть, если он прав, всех за исключением одного.