Счастливый клевер человечества. Всеобщая история открытий, технологий, конкуренции и богатства - Вадим Махов

Если верить Томасу Фридману[418], то темп изменений имеет решающее значение. В главе 10 я уже останавливался на истории возникновения производства азотных удобрений в Китае. В 1972 г. в отношениях Китая и США произошла, говоря современным языком, «перезагрузка». И вскоре после визита Ричарда Никсона в Поднебесную начались переговоры о вступлении Китая в ВТО. Тот импульс позволил Китаю к 2000 г. прочно занять позиции третьей «мастерской мира», потеснив в международном разделении труда многие страны Юго-Восточной Азии («Азиатские тигры» – Южная Корея, Сингапур, Гонконг и Тайвань), уступив лишь Японии. Страны, которые обошел Китай, утратили со временем свое преимущество вследствие роста курса национальной валюты, стремительной урбанизации и роста стоимости рабочей силы.

Но в случае с самой Америкой все обстояло не так беспроблемно, как с Китаем. Начиная с 1969 г. из-за войны, которую США вели во Вьетнаме, усилилась инфляция валюты США – доллара. Во многих странах произошло изменение структуры золотовалютных резервов – золото «вымывалось» (его доля сокращалась), а количество долларов росло. За год до визита в Китай, в 1971 г., президент США Ричард Никсон сделал кардинальный шаг, который привел к крушению всей послевоенной денежной системы, основанной на долларе, привязанном к золоту по фиксированной цене. Опасаясь оттока золота из страны под натиском его закупок зарубежными центральными банками (за доллары) после демарша Шарля де Голля[419], он устранил фиксированную связь доллара с золотом и установил свободно плавающий валютный курс. 15 августа 1971 г. всей послевоенной мировой денежной системе, построенной на соглашениях Бреттон – Вудса, пришел конец.

Дипломатический успех, достигнутый в Китае благодаря усилиям Никсона и Киссинджера[420], американская администрация попыталась развить и на других направлениях. США всегда стремятся к мировому лидерству, пытаясь изменить мир в своих интересах. Однако в глобальные планы США вмешался второй[421] послевоенный мировой экономический кризис, разразившийся в 1973–1974 гг.

Спровоцировали его американские банки, широко кредитуя латиноамериканские компании, банки и правительства. В итоге массовый дефолт в латиноамериканских странах привел к серии банкротств в банковской системе США, поскольку доля вложений в Латинскую Америку в кредитном портфеле достигала тогда одну треть.

В 1973 г. разразился еще один, уже энергетический, кризис, который спровоцировали страны – члены ОПЕК, снизившие объемы добычи нефти, в результате чего цены взлетели вверх. 16 октября 1973 г. цена барреля нефти поднялась на 67 % – с $3 до 5, а в 1974 г. уже достигла $12, продемонстрировав четырехкратный рост.

В 1970 г. 61 % всей нефтедобычи находился в руках так называемых «семи сестер»[422], следующие 33 % нефтедобычи давали предприятия, принадлежавшие менее крупным корпорациям, и только 6 % – государственные компании развивающихся стран. В 1970-е гг. ситуация коренным образом изменилась. Доля «семи сестер» резко снизилась до 25 % (упала в 2,5 раза), небольших корпораций – до 20 %, а доля государственных компаний развивающихся стран выросла до 55 % (рост в 9 раз!). В результате нефтедобывающие развивающиеся страны стали главной силой на мировой арене. С этого момента и появился новый феномен мирового финансового рынка – «нефтедоллары». Так стали называть наиболее «горячие», подвижные и спекулятивные капиталы, способные дестабилизировать даже финансовые рынки и экономики отдельных стран.

В качестве ответа на возникшие вызовы времени под патронажем Дэвида Рокфеллера и Збигнева Бжезинского была учреждена Трехсторонняя комиссия (Trilateral Commission)[423], которая провозгласила переход к новому международному порядку, в основе которого находились процессы, которые мы сегодня именуем глобализацией[424].

Джордж Сорос во введении к своей книге «О глобализации» (Сорос, 2004) метко подметил, что глобализация – слишком часто употребляемый термин, которому можно придавать самые разные значения. Действительно, часто универсалии[425], как известно из философии, ничего не объясняют, а сами нуждаются в объяснении.