История России. Смутное время - Людмила Морозова

Одним из наиболее крупных отрядов донских казаков, влившихся в Первое ополчение, командовал бывший казачий атаман А. З. Просовецкий.

Биографии руководителей ополченческих отрядов показывают, что они принадлежали к разным прослойкам русского общества. Одни являлись представителями титулованной знати, хотя и не приближенными к царскому трону, другие принадлежали к провинциальному дворянству, третьи — к вольным казакам. Такой пестрый состав заранее указывал на вероятность ссор и даже раскола среди вождей патриотического движения.

О сборе народного ополчения стало известно и патриарху Гермогену. От своего имени он тоже стал рассылать по всей стране грамоты. В них он призывал русских людей стоять за православную христианскую веру, за святые церкви и мужественно бороться с разорителями веры — богоотступниками польскими и литовскими людьми и их помощниками Михалкой Салтыковым и Федькой Андроновым. Патриарх четко указывал, что от каждого города следовало послать по 50 человек с луками и пищалями. У воинов должны были быть пропитание и деньги на 5 месяцев. Столько времени, по мнению Гермогена, требовалось для изгнания интервентов из страны.

В Москве с начала марта была очень неспокойная обстановка. Приближался день Светлого праздника — Пасхи, на который в город всегда приезжало много верующих из окрестных мест. Под их видом могли проникнуть и ополченцы.

Поляк Н. Мархоцкий, находившийся в это время в Москве, так описал события 17–19 марта 1611 г.

«Потом настало Вербное Воскресенье (17 марта. — Л. М.), во время которого мы более всего опасались бунта, ибо в этот день патриарх выезжает святить воду на Москва-реке и на церемонию стекается множество народа… Так что ко вторнику мы приготовились: на башни и ворота Китай-города и Крым-города втащили пушки. А во вторник случилось то, чего не ожидали ни мы, ни москвитяне… На рынке всегда были извозчики, которые летом на возах, а в то время на санках, развозили за деньги любой товар, кому куда надо. Миколаю Коссовскому было поручено втащить пушки на ворота у Львицы (Львиные ворота Китай-города), и он заставил извозчиков помогать. Это и послужило началом бунта. Поднялся шум, на который из Крым-города выскочила немецкая гвардия под предводительством Борковского.

Тут же схватились за оружие и наши люди, вследствие чего только в Китай-городе в тот день погибло шесть или семь тысяч москвитян. В лавках, называемых клетями… тела убитых были навалены друг на друга. Люди бежали к воротам, показывая знаками, что они ни в чем не виноваты…

Страшный беспорядок начался вслед за тем в Белых стенах, где стояли некоторые наши хоругви. Москвитяне сражались с ними так яростно, что те, опешив, вынуждены были отступить в Китай-город и Крым-город. Волнение охватило все многолюдные места, всюду по тревоге звонили в колокола, а мы заперлись в двух крепостях: Крым-городе и Китай-городе. Надо было как можно скорее искать выход. И решили мы применить то, что ранее испробовали в Осипове: выкурить неприятеля огнем…

Удалось нам это не сразу; москвитяне нас не пускали, мы перестреливались, делали вылазки. Наконец, в нескольких местах был разложен огонь. Не иначе, как сам Господь послал ветер, который раздул пламя и понес в противоположную от нас сторону». (Мархоцкий Н. История Московской войны. Указ. изд. С. 88–90.)

Описание Мархоцкого свидетельствует о том, что поводом для восстания стала жестокая расправа поляков над москвичами, поссорившимися с одним из поляков на рынке. Тысячи ни в чем неповинных людей были убиты прямо в своих лавках. После этого интервенты разграбили их товары. Кроме того, они лишили сана патриарха Гермогена и взяли его под стражу. Арестованный боярин A. B. Голицын вообще был убит.

Сторонники ополченцев, которых в столице было немало, не могли остаться в стороне от происходящих насилия и жестокости. Они тут же взяли в руки оружие и стали сражаться с интервентами. На Сретенке князь Д. М. Пожарский, живший неподалеку, устроил баррикаду, установил на ней пушки и метким артиллерийским огнем пресекал все попытки поляков прорваться в Белый город. Тверские ворота вообще удалось закрыть. Около Яузских ворот мужественно сражался отряд И. М. Бутурлина, за Москва-рекой — И. А. Колтовского. В итоге поляки не смогли пробиться ни в Белый город, ни в Заречье.