Темные ущелья - Ричард Морган

– Они очнутся и проявят полную силу, чтобы служить ей. Да, я так сказал.

– То есть в данный момент они работают вполсилы? Они мощнее, чем кажется?

– Намного мощнее, да. – В голосе Кормчего послышались деликатные нотки. – Но, как я уже сказал, кир-Арчет Индаманинармал еще не полностью раскрыла свой потенциал. На самом деле, с тех пор, как огненные корабли ушли, она почти полностью пренебрегла кириатской миссией. Ангфал по-прежнему обязан защищать ее в меру своих возможностей – Грашгал установил эти правила довольно твердо. Но Манатан, Каламан и остальные были связаны более пространно, более свободными узами. У них есть возможность не только чувствовать себя обиженными, но и действовать в соответствии с этим. Если последняя оставшаяся кириатка решила пренебречь своими клятвенными обязанностями, утопиться в наркотиках и жалости к себе, с чего им беспокоиться?

– Арчет сказала мне, что они дуются, потому что их бросили.

На мгновение воцарилось напряженное молчание.

– И это тоже.

– Какое-то ребячество со стороны темных и могущественных духов, вызванных из пустоты, не так ли?

– Да, конечно. Поскольку ты сам никогда не смотрел на пустоту, Рингил Эскиат, не говоря уже о том, чтобы существовать в ней, возможно, тебе следует воздержаться от суждений о тех существах, которые видели ее.

Рингил встал из-за тесного стола и потянулся, пока не затрещали суставы.

– Я просто думаю, что союзники из них будут довольно убогие, даже если они и впрямь однажды заработают, э-э, в полную силу. Во всяком случае, я бы не хотел, чтобы такие защищали меня с флангов.

– Ты имеешь право на собственное мнение, невзирая на всю свою неосведомленность. Но это не меняет сути ситуации кир-Арчет Индаманинармал, которая такова: ей предстоит работать с Кормчими. И кому из нас не приходилось в то или иное время иметь дело с союзниками, далекими от совершенства?

Рингил хмыкнул.

– Да уж, точно, – сказал он и пошел искать Клитрена.

«Вижу, ты все еще расстроен».

Он избегал Кормчего с тех пор, как они отплыли в Трелейн. Но от голоса железного демона в его голове никуда не деться.

«И, поверь мне, я бы оставил тебя дуться в свое удовольствие, если бы мог».

– Я не дуюсь, мать твою!

Он поклялся себе, что больше не поддастся на приманки и провокации, но эта конкретная стрела попадает в цель. Он солдат, он долбаный имперский морпех; он не дуется. Он выслушивает приказ, вникает в стратегию, расстановку сил и местность, соответствующим образом выполняет. По ходу дела защищает своих людей, если это возможно.

«Прости меня, – мягко говорит Анашарал. – Ты производил впечатление…»

– Это потому, что я игнорирую весь твой бред сивого ящера и ложные пророчества, как они того и заслуживают.

Он склоняется ниже над своей работой: надо пришить оторванный холщовый рукав к боевой куртке, чтобы ее снова можно было надеть под кольчугу и не натереть до крови кожу на плечах. Он пытается заглушить любой последующий ответ, но слова уже льются в его разум.

– Откровение предписывает не слушать демонических духов, – рычит он. – Ибо они принадлежат пустоте. Я должен был с самого начала следовать писанию.

«Ты с самого начала нуждался в моей помощи. Ты был сбит с толку уже при нашей первой встрече, не так ли? Тебя мучили сомнения и видения».

– Я…

«Твой разум разрывается от сил, что раздирают его изнутри, неспособный справиться с очевидной судьбой, которая тебе предназначена и которую ты должен принять. Иногда ты сомневался даже в собственном имени. Если бы я не взял тебя тогда под свое крыло, что бы сотворили твои свирепые мечты и иллюзии с твоим рассудком?»

Он молчит, замерев с иголкой в руках. Безусловно, в той версии событий, которую излагает Кормчий, есть зерно истины – его мучают кошмары каждую третью ночь, он не знает, сколько это длится, но отчетливо помнит, что в самый первый раз проснулся с криком и страдал потом от худшего похмелья, какое с ним случалось за много лет. Они отправились кутить, праздновать новые назначения, включая его собственное, – на речной фрегат, под командование госпожи Арчет. Он помнит, что пил в «Объятиях Утонувшей Дщери» – и, наверное, там-то с ним и случился обморок, но очнулся он в Восточной Главной казарме. Кошель и повседневное снаряжение были нетронуты, так что кто-то, видимо, отнес его домой.

Из недр ноющей головы словно блевотина рванули ужасы: товарищи и близкие отворачивались от него, не слыша его голоса, когда он кричал им вслед. Он остался один на холодном ветру, под свинцовым небом, без цели и без пути. Госпожа Арчет – в рискованном положении, и ему до нее не дотянуться. Толпа, стонущая и кричащая где-то, наползающее ощущение неизбежной гибели…

Он подавил эти чувства. Он справился с похмельем и вернулся к службе.

Но сны не оставляли его и со временем измучили. Он начал делать ошибки, небольшие ошибки, но их накопилось достаточно, чтобы ему пришлось привлечь к ответственности другого человека. Он забывал, где находится, забывал, сколько времени прошло. Он мог долго стоять неподвижно, пока кто-то не вырывал его из забытья. Память играла с ним злые шутки. Он смотрел на что-нибудь обыденное – свою койку в казарме, тренировочный двор на восходе солнца, грот-мачту речного фрегата, устремленную в небо над головой, – и ему казалось, что он видит это впервые в жизни. И все это время сны шуршали на краю поля зрения, как крысы среди теней, ожидая наступления темноты.

До того дня, когда нашли Кормчего.

Сначала голос железного демона в голове пугал его так же сильно, как и сновидения. Конечно, сперва это существо заговорило со всеми: его голос донесся из мерцающего пустынного воздуха, как будто в происходящем не было совершенно ничего необычного. Сначала оно обратилось к госпоже Арчет – и это было, как он предполагал, вполне уместно, – после – к командиру Хальду, а затем как будто случайно выбрало нескольких человек, пока его несли вниз по склону вулкана. И с капитаном Ньянаром, и с надзирателем, конечно, когда тот уже на фрегате кое-как попытался провести обряд экзорцизма.

Но, насколько ему было известно, Анашарал больше ни с кем не общался мысленно.

Он собирался немедленно сообщить об этом командиру, как только они вернутся в казармы, но по пути домой вниз по течению реки случилась любопытная вещь.

Кормчий его успокоил.

«Ты не должен волноваться из-за своего состояния, – сказало это существо. – Я и раньше видел людей в подобном положении. Просто ты был рожден для великой судьбы, как некоторые другие люди, и теперь приближаешься к точке поворота. Осознание шевелится внутри тебя, как огромная пробуждающаяся змея. Вот почему тебе неспокойно».