Призрачный рай - Mila Moon
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не верю, что ты слушаешь What Love Can Be.
— Почему это? — тихо смеется Габриэль, пробегая ласково пальцами по моей щеке.
— Ну, — я улыбаюсь, облегченно выдыхая, — эта песня слишком интимная.
— Как раз для этого вечера, — он играет бровями и шепчет: — Можно пригласить вас на танец, мисс?
— Ты точно тот сумасшедший, который всего пару часов назад несся со скоростью света от папарацци? — я не больно щипаю его за щеку. Габриэль тянет меня за руку в полутемную комнату и включает песню заново. Это точно сказка, и я не хочу просыпаться, не хочу, чтобы с рассветом она растворялась в тумане. Я бы вечно таяла в нежных объятиях этого странного парня под What Love Can Be и чувствовала его размеренное сердцебиение, дыхание, аромат.
— Приди ко мне, — тихо бормочет Габриэль, и кожа покрывается приятными головокружительными мурашками. Его голос грубее и ниже, чем у Ленни Вольфа, но заставляет сердце трепетно и учащенно колотиться. — Хочу быть твоим лучшим другом на все времена, хочу быть платком, что утирает твои слезы, никогда не хочу быть один. Я никогда, никогда, никогда не думал, что могу испытать чувство, которое меня так взбодрит. Я не мог найти свое место, живя вне времени, живя вне времени.
Играет проигрыш, комната, и все вокруг исчезает. Остаются только объятия Габриэля, его восхитительный голос, который проникает под кожу и в голову, словно волшебный сладкий дым. Или я ч-ч-чертовски пьяна. От него…
— Теперь, когда ты пришла и освободила меня, теперь, когда я знаю, какой может быть любовь, всё, что я хочу — чтобы ты была со мной, это всё, что я хочу, — шепчет в конце он, и я не ощущаю пола под ногами, до такой степени обнаженная перед ним в тайном убежище на краю мира. В стеклянном замке Габриэля, но он не будет одиноким. Я не хочу, чтобы он был одиноким.
— Черт, как у него получается так петь, — бормочет укоризненно он в шею, улыбаясь и унося все дальше, где не видно горизонта, сказка длится вечно, и звезды светят только для нас. — Ты позволяешь мне быть тем, кем я хочу быть, спасибо за помощь! Я буду, я буду, я буду и чувствую себя ярко сияющей звездой, которую видишь только ты, которую видишь только ты.
Я доверчиво вручаю Габриэлю всю себя без остатка, не сожалея и не задумываясь, потому что могу показать ему, какой может быть любовь: доброй, бескрайней, волнующей, неземной и абсолютной. Быть ему хорошим другом, спасая от мрачных мыслей и выслушивая душевные переживания. Ничего нет дороже, когда человек перед тобой открыт и честен. Возможно, Габриэль всего лишь глава в моей жизни, наполненная настоящими эмоциями и любовью, или целая книга, написанная нами. Эгоистично с моей стороны желать и помышлять о таком… но… Я все же помечтаю. Немного.
— Подари мне всю свою любовь. Всё, что я хочу, чтоб ты была со мной, — обдает горячим дыханием кожу, и я, нехотя, выныриваю, устремляя туманный взгляд в черные глаза.
— Это ведь только песня? — слабо бормочу, находясь еще в бальном зале, и кружусь в объятиях принца. Габриэль невесомо проводит вверх по руке, мурашки следуют за ним, требуя настойчиво продолжения, и берет мягко за подбородок, поглаживая большим пальцем. Губы сливаются в упоительном поцелуе, под звуки виолончели. Он мой король безмолвного удушья, ангел в призрачном раю, одержимость, и я сдаюсь горько-сладким чарам, пока одежда медленно устилает пол, оголяя не только кожу, но и душу.
Пусть это будет не только песней, а его желанием, которое я безоговорочно исполню.
Глава 39. Проклятие Евы
Моя мама твердила ежедневно, чтобы я была внимательна с парнями, ведь любовь, она, как пламя, может нанести раны. Моя мама, наверное, права, ведь когда я вижу тебя, моё сердце тает, и влечение сильнее, чем всякие опасения. Я хочу броситься вся с головой в твой мир, потому что зашла слишком далеко. Лекарство это или яд? В моем сердце грабитель, но почему полиция не в курсе?
Ливия
Это похоже на красивую выдуманную сказку, где есть прекрасный принц, тихая романтическая мелодия и серебристый свет. Стеклянный дворец впитывает магию луны и соединяет нас прозрачными крепкими нитями. Они проходят сквозь сердца, устанавливают связь и стирают грани реальности. Нежность перерастает в страсть, страсть — в дикость. Он вдавливает почти с рыком мое податливое тело в себя и ласкает кожу языком за ухом, на шее, скулах и губах. Растягивает удовольствие, делает это болезненно, сводя с ума и превращая меня в не думающее существо. Звуки испаряются, остаются жадные касания, обжигающие поцелуи, учащенное дыхание и жар, распространяющийся по телу, как лихорадка. Он — искусный мучитель. Умелый художник, а я — чистый холст, на котором он создает обворожительную темную сказку. Ладони двигаются вверх по спине, пальцы ловко расстёгивают застежку лифчика и зарываются в распущенных струящихся волосах. Он сжимает их и тянет вниз, скользя языком по шее, и прикусывает подбородок. Я напоминаю сгусток искр, а Габриэль — неконтролируемое пламя. Мы сливаемся и превращаемся в пожар: одни мысли, одно сердцебиение на двоих и душа. Его горячая кровь бежит по моим венам, точные выстрелы пронзают грудь, а легкие сгорают от нехватки воздуха. Головокружение… Тело становится легким, словно воздушный шар уносит ввысь, но затем низ живота пронзает острая боль и приводит в чувство. Меня чуть ли не сворачивает в бараний рог, из губ вырывается бессвязный возглас, а ум светлеет. Размытые очертания комнаты приобретают форму, безумный взгляд Габриэля жалит, поражая участки кожи и сердце. Новая волна боли захлестывает сознание и отрезвляет одурманенный мозг.
Происходит непредвиденное и самое идиотское, что могло случиться — биология, перед которой женский организм бессилен. Я забыла заглянуть в календарь и посмотреть прогноз погоды, где ожидаются временные осадки!
Ничего не предвещало беды, но надо не забывать, что неудача дышит постоянно в спину и напоминает, что я полный лузер. Господи, да меня точно прокляли при рождении! Ливия Осборн — лох по жизни! Почему «красные дни» наступают тогда, когда им заблагорассудится?! Черт! Что за несправедливость!
— Мне… мне… надо в душ, — хрипло выдыхаю, заикаясь, и предпринимаю вялые попытки выпутаться
