Спящая в огне - Карина де Сантис

— Повезло вам. А мы каждый день упорно занимаемся, никто не дает даже маленькой поблажки. Тайя пару дней назад ушла в другие стороны, будет искать нам людей с покалеченным астральным телом, чтобы мы на деле доказали свои способности, — ученица шаманки вздохнула, с головой выдав свое беспокойство. Молодая целительница положила руку на ее плечо, сжимая то пальцами в перчатке.

— Я уверена, что ты со всем справишься. Ты так невероятно пела. Одно только это пение способно убрать любой изъян, — она искренне улыбнулась, поймав ответную улыбку. — К тому же, лечить других легче, чем своих наставников, ты не находишь?

— Вы что, будете лечить своих? — небесные глаза неверующе округлились, а тонкие косы выпали из-за ушей, водопадом обрамляя худое лицо. Их обладательница стала поспешно возвращать волосы на место, задерживаясь пальцами на ребристых косах.

— Случайно услышала пару дней назад, как наставники шептались на эту тему. Выбирали, какие травмы будут, — кивнула целительница, едва сдерживая улыбку при виде чужого удивленного лица. — Слишком серьезных, вроде переломов, не будет, но от этого не легче. Мне кажется, что было бы проще, пригласи они тех же воителей на наше испытание, вот на ком точно можно практиковаться без ущерба самому себе…

— Я, конечно, догадывалась, что целители пикнутые на всю голову, но не до такой же степени, — шутя отозвалась шаманка, справившись со своим удивлением и ойкая, получая точный тычок между ребер.

— Эй, я вообще-то будущая целительница!

— Пикнутая целител… Ой!

Аурея вздрогнула, получив еще один тычок, за которым последовал смех Этны. И хоть она смеялась, но не прекращала попыток сделать грозное лицо, готовясь к еще одной атаке на многострадальные ребра шаманки, которая и не думала защищаться.

— Да я же любя, эй! К кому я еще смогу обратиться, если заболею или захочу поныть на любовной почве.

Этна замерла, поджав губы, видя, что до Ауреи стремительно доходит смысл сказанного. Это из жалости было произнесено или намеренно? Неважно. Она начинает запоздало извиняться, понимая, что зашла куда не следовало, но целительница прерывает ее взмахом руки.

— К любому целителю, разумеется.

Хотя, иногда, она все же могла себе позволить сострить и ответить грубо. Но только иногда. Пытаясь защититься и скрыть свои эмоции в отношении тех чувств, которые никогда не сможет испытать.

Прежде чем одна из них попыталась прервать неловкий момент, из-за деревьев показался юноша, играющий на бубне. Он, в отличие от Ауреи, был без черной маски, а его волнистые волосы мягко оформляли лицо, прикрывая точеные скулы. Серые, будто небо перед грозой, глаза скользнули от целительницы к шаманке. На последней задержались дольше, чем следовало. Судя по его затянувшемуся молчанию, он слышал последнюю фразу. Не сложно было сделать вывод о том, что именно про него косвенно и упомянули в ней.

— Ингвальд собрал продуктов, — он протянул вперед корзинку, содержимое которой сменилось с овощей на молочную продукцию. Неловкость все еще витала в воздухе и коснулась шамана. Его пальцы потянулись к подбородку, почесывая его сквозь темную щетину, делающую его старше и красивее визуально.

— Спасибо, Констэнс, — Аурея уже почти что поднялась, чтобы забрать корзинку, но Этна была быстрее. Стремительно, словно лесной голубь, она поднялась на ноги, забирая припасы.

— Благодарю. Я пойду, пожалуй, — лицо невозмутимо, но губы поджаты, а черные глаза блуждают меж стволов. Констэнс пожал плечами, то ли говоря таким образом «пожалуйста», то ли выражая свое согласие на то, чтобы она ушла.

— Этна, я не хотела тебя обидеть. Правда, — шаманка тоже встала с земли, отряхивая платье от соринок, касаясь руки Этны, смешивая неловкость в воздухе со своей виной. Целительница кивнула, слабо улыбаясь, пальцами, скрытыми под перчаткой, касаясь голой кожи, прежде чем обойти Констэнса и направиться вглубь леса. Все ведь хорошо. Разве имеет она право злиться на чужое счастье, не имея своего? Нужно быть благодарной хотя бы за то, что Аурея общается с ней просто из чувства сострадания, ведь так?

— Она странная, — он нарушил тишину только тогда, когда чужие тихие шаги растворились в лесных звуках.

— Ей больно, — она ощетинилась, небесные глаза потемнели, стоило ей посмотреть на шамана. — Не ее вина в отсутствии родителей и наличие шрамов. Думаешь, ей очень хочется слышать все эти насмешки и видеть неприязнь в каждом взгляде? Ей тяжело переносить это бремя в одиночестве. Ей нужна поддержка. Странно, что ты этого не понимаешь.

Вздернув подбородок, Аурея обошла юношу, направляясь к их поляне, все еще сокрушаясь насчет неосторожных слов.

Глава 4

Как бы Этне не хотелось подольше побыть в лесу, зачарованно наблюдая за тремя проснувшимися светилами, нужно было возвращаться. Сегодня был подготовительный день перед предстоящим испытанием, и наставники наседали на своих учеников, пытаясь застать их врасплох самыми разными вопросами. Иногда отвечающие терялись, но с каждым таким новым вопросом их ответы звучали более уверенно и произносились почти сразу.

Сегодня занятие должны были проводить сразу все наставники. Обычно все ученики занимались каждый со своим наставником, иногда общие занятия мог проводить кто-то один из старших целителей. Но сегодня был слишком важный и серьезный день, не подходящий для обычных уроков.

С того момента как юная целительница ходила к шаманам солнца два раза восходили на горизонт и два раза уступали свое место трем лунам. За это время она успела много, о чем подумать. Переосмысливала произошедшую ситуацию, понимая, что была тысячу раз не права. Конечно, ей было обидно, что она не может состоять в отношениях, как подруга. Ведь ей хотелось этого. Искренне и от всего сердца. Хотелось, чтобы ее взгляды ловили также, как это делал Амос, стоило Августе повернуть голову в его сторону. Хотелось сплетаться в едином ритуале, ловя тонкие струны чужой души, подобно Аурее и Констэнсу. Кажется, одни лишь близнецы не были озабочены тем, чтобы в кого-нибудь влюбиться, погруженные подтруниванием друг над другом и другими.

Ступив на территорию Дома Волчицы, ученица целительницы вновь оказалась на пустой поляне, но теперь ее охватило беспокойство. Могла ли она не нарочно задержаться и заставить наставников и их учеников ждать ее? Или те еще сидели в общей столовой, доедая свой завтрак или она уже ужасно опоздала на урок. Но, судя по солнцам, последнее было маловероятным, хотя кто их знает…

Обходя Дом, она приблизилась к открытому окну столовой, слыша шум оттуда. Встав на цыпочки, осторожно заглянула внутрь, облегченно выдыхая. Внутри сидели все целители, ученики и дети, заканчивая свой сытный завтрак. Первые о чем-то негромко переговаривались