Камикадзе - Илья Стогов

– В программе визита указано, что в пятницу в полдень наш высокий гость должен будет подняться на колоннаду Исаакиевского собора. С целью обозреть город с птичьего полета. В прошлом году на колоннаду лазил премьер Канады. В тот раз я специально отследил, как обеспечивается охрана. С иностранным телом ходят только пятеро личных охранников. Больше нельзя: какие-то международные конвенции запрещают иметь на территории иностранного государства больше пяти бодигуардов. Остальную наружку обеспечивает наше 3-е Управление. К собору подъезжает машина. У входа гостя встречают двое сопровождающих. Вместе они поднимаются наверх. После того как все поднялись, фээсбэшники перекрывают вход. Гость делает кружочек по колоннаде и спускается вниз. Пока понятно?

– Не очень.

– Перед визитом колоннаду от публики не очищают. Там по будням и народу-то от силы десять человек. И те – иностранцы. Так что в пятницу мы заранее поднимаемся наверх и минут двадцать любуемся видами города. До тех пор, пока не появится гость. Дальше – дело техники.

– Ничего придумано!.. То есть... ага... Нет, здорово придумано! И что дальше? Мы увозим его в заранее оборудованное место?

– Зачем? Как только мы спускаемся вниз, нас, как в тире, начинает шпиговать свинцом минимум полк фээсбэшных снайперов. И вообще – куда ты собрался его везти? Нам с Исаакиевской дальше метра отъехать не дадут! А на колоннаде мы в безопасности. Крыши просматриваются. Вход на колоннаду – только один. Такой узкий, что Лора с детской хлопушкой может сутки держать там «Альфу» в придачу с «Омегой».

– Супер!

– Погоди, – не поворачиваясь, сказал Гребень, – Чего тут «супер»?! Я, как бы, одного, Густав, не понимаю. Допустим, все будет так, как ты сказал. Скрутим мы этого козла нерусского, навешаем на него динамита, предъявим свои, как бы, требования... Но скажи, пожалуйста, как мы оттуда будем уходить?

– В смысле, после того, как акция будет закончена?

– Да, после того.

– Я не знаю.

– Как это «не знаю»?! Кто говорил, что городской партизан должен, как бы, продумывать все до малейших деталей?!

– Это говорил я. Только не перебивай. Во-первых, нужно посмотреть, как все пройдет. Может, если все обернется хорошо, мы сможем договориться о предоставлении убежища за границей. Или затребовать гарантий неприкосновенности от самих японцев. Или еще что-нибудь...

– А во-вторых?

– Пойми меня правильно... Никто не спрашивает, должны ли мы вообще оттуда уходить. Такой случай может не представиться еще долго. Может быть, годы предыдущей работы были нужны только для того, чтобы через неделю мы сделали... то, что должны сделать. Понимаешь?

Гребень хрустнул костяшками пальцев и покачал головой. Лицо у него было несчастное.

– Сядем же...

– Ну и пусть сядем! Зато...

– Да погоди ты, Жирный, со своим «зато» лезть! Я сидеть не хочу! Ты, может, думаешь, что тебя, как Кропоткина, в Петропавловской крепости держать будут?! И книжки по теории прибавочной стоимости из Публичной библиотеки присылать?! Сними очки: нас отправят на обычную зону! Где будет куча вонючих уголовников и вечно пьяных конвоиров!

Все молчали.

– Ты, Густав, как бы, пойми: я готов участвовать в любой акции! Хочешь, я завтра с одним «стечкиным» на Смольный нападу?! Ты только скажи! Если шансы будут фифти-фифти, меня это, как бы, полностью устраивает! Но ведь то, что ты предлагаешь, – это суицид!

– Именно поэтому я вместе с вами иду на колоннаду.

– А я вот согласна, – сказала Лора.

Все посмотрели на нее.

– В конце концов, надоело херней заниматься. Тоже мне, революция! То вонючие обменники грабим, то листовочки, блядь, выпускаем... Детский лепет! Давайте наконец сделаем что-нибудь серьезное. Что-нибудь спешиал. Тогда и посидеть не жалко.

– Я тоже согласен, – скорбно и торжественно проговорил Артем.

– Что скажешь, Данила?

– Positive. Давайте попробуем. Может быть, получится весело...

Гребень сходил на кухню, принес недопитую Даниилом бутылку пива и с гулким звуком хлебнул из нее. Кадык у него был длинный и очень острый.

– Тоже мне, блин, викинги революции... Я еще посмотрю, Жирный, как тебя воры на зоне иметь будут куда не лень.

– Ты согласен или нет?

– Да согласен я, блядь! Согласен! Я ведь не трушу, идиоты! Я ведь и о вас тоже думаю. Ну сделаем мы все это, ну посадят нас... Кто в группе-то останется, а? А сидеть я не хочу. Как бы, не могу я жить вместе со жлобьем. У меня, как бы, конституция душевная для этого чересчур тонкая, поняли?

Артем с Даниилом заржали. Густав встал из-за стола.

– Я рад, что мы обо всем договорились. На этом заседание нашей группы объявляю закрытым.

Как хлопнула дверь, услышали они одновременно.

– Пришел, что ли?

– Да вроде...

Прислушиваясь к тому, что происходит в прихожей, Даниил покосился на ящик стола. В ящике лежали их с Артемом пистолеты.

Последние пару часов они курили на кухне, и Артем долго и нудно тянул бесконечную историю о том, как в семнадцать лет он с пацанами, еще у себя в Воронеже, ездил на рыбалку, варил уху, и все они напились, и Артем, как всегда, начал блевать, а девчонки, которых они взяли с собой, смеялись, и та, что была с ним, ночью отказалась делать секс и сказала, что от него пахнет... ну и так далее.

Даниил пил уже пятую бутылку пива, слушал радио, чувствовал, что, несмотря на утренние самобичевания, снова неудержимо напивается, и ждал, пока приедет Гребень.

Гребень тоже любил вечерами поболтать. Его истории никогда не были такими нудными.

– Гребень? Это ты?

– Я! Конечно я... Кто к вам еще приедет?

Гребень повозился в прихожей, раздеваясь. Часы показывали почти десять. В радиоприемнике орала певица Чичерина.

– Как дела?

– Как горячка бела.

– Сейчас все будет! Я, парни, вам, как бы, грибочков принес – закачаетесь! Как бы, лучше грибочков и на свете нет!

Гребень размотал палестинский платок, скинул куртку и вывалил грибы на разложенную на столе газету. Даниил ради интереса пододвинулся поближе и тоже поглядел.

Поганки, они и есть поганки. Серенькие, с юбочками, на тонких ножках.

– Как тебе?

– На член похоже.

– Сам ты, как бы, на член похож.

Днем, уходя из квартиры, Густав сказал, чтобы пока они отдыхали. Но только безо всяких ночных дебошей. Свинству – бой! Завтра вы понадобитесь мне свеженькими. Ясно?

Лору Густав увел с собой. Посовещавшись, парни решили, что, пожалуй, сегодня пить алкоголь не станут: