Парижский вариант - Роберт Ладлэм

На другом конце линии воцарилось молчание. Клейн не хуже самого Смита понимал, насколько это меняет картину. То, что казалось банальной попыткой убийства, оборачивалось преступлением куда более сложным.

— И что бы это значило, подполковник? — поинтересовался Клейн, вновь обретая голос.

Смит был уверен, что босс и так знает, о чем думает его агент, но на вопрос ответил:

— У него была возможность прикончить Марти с порога. И мое присутствие его бы не остановило. Думаю, по плану он должен был поработать ножом или удавкой — тихо, чтобы не привлечь внимания. Автомат — это на крайний случай.

— И?..

— Значит, убийца соображал — если он откроет огонь и прикончит нас, ему самому будет куда труднее выбраться из госпиталя. Надо понимать так: он не мог рисковать тем, что его возьмут, живым или мертвым. Это, в свою очередь, подразумевает, что взрыв в Пастеровском — не месть обезумевшего после увольнения лаборанта, а часть тщательно проработанного плана, который осуществляют идейные преступники, готовые пойти на все, чтобы не быть раскрытыми.

Клейн примолк снова.

— То есть, по-твоему, становится ясно, что мишенью был именно доктор Шамбор. И Марти — потому что работал с Шамбором.

— Никто пока не взял на себя ответственности за взрыв?

— Пока нет.

— И не возьмут, — предрек Смит.

Клейн невесело хохотнул:

— Я всегда думал, что ты зря гробишь свой талант в медицине, Джон. Ладно. Мы-то с тобой одного мнения, но остальные пока делают хорошие мины, надеются, что смерть Шамбора при взрыве была лишь случайностью. — В трубке послышался вздох. — Но это уже моя работа. А твоя — копать глубже. Найди мне его заметки и прототип, который разработал Шамбор. — Голос Клейна посуровел. — Не удастся захватить — уничтожь. Это приказ. Мы не можем рисковать тем, что такая мощь окажется в недобрых руках.

— Понимаю.

— Как дела у Зеллербаха? Как его состояние?

Джон доложил об изменениях.

— Это неплохо, но гарантии полного выздоровления пока нет.

— Будем надеяться.

— Если он что-то знал или вел заметки, он мог сохранять данные на своем домашнем мейнфрейме, в Вашингтоне. Пошлите туда эксперта-программиста из «Прикрытия-1».

— Уже. Он едва смог пробраться в систему, а когда вошел — ничего. Если Зеллербах и вел заметки, то, по примеру Шамбора, в компьютер ничего не заносил.

— Ну, это была лишь идея.

— И то хлеб. Что дальше?

— Отправлюсь в Пастеровский. Есть там один биохимик-американец, мы с ним раньше работали вместе. Посмотрим, что он мне расскажет о Шамборе.

— Будь осторожен. Помни, официально ты не участвуешь в расследовании. «Прикрытия-1» не существует в природе.

— Сугубо дружеская встреча, и ничего более, — успокоил шефа Смит.

— Ладно. И еще одно... Обязательно переговори с генералом Карлосом Хенце, командующим силами НАТО в Европе. Он американец; единственный, кто знает, какое у тебя задание. Правда, он думает, что ты работаешь на армейскую разведку. Президент лично звонил ему, чтобы предупредить. Люди Хенце тоже работают над делом, и он сообщит тебе все, что ему удалось разузнать. Обо мне или «Прикрытии-1» ему, само собой, ничего не известно. Запомни: пансион «Сезанн», ровно в два часа пополудни. Спроси мсье Вернера. Пароль — Локи.

Вашингтон, округ Колумбия

Было раннее утро. Весенний ветерок доносил аромат цветущих вишен через Приливный бассейн в распахнутые балконные двери Овального кабинета. Впрочем, президент Сэмюэль Адамс Кастилья был слишком встревожен и расстроен, чтобы обращать на него внимание. Он окинул мрачным взглядом троих ближайших соратников, терпеливо ожидавших продолжения по другую сторону массивной сосновой столешницы. Начинался второй год второго срока Кастильи на президентском посту, и менее всего ему сейчас нужен был военный кризис. Сейчас следовало бы упрочить достигнутое, пробить сквозь расколотый конгресс те программы, что не были приняты прежде, и вообще создавать свой образ для истории.

— Ситуация такова, — пророкотал он. — Покуда у нас недостаточно данных, чтобы судить, создан ли уже молекулярный компьютер, и если да, то в чьих руках он находится. Знаем мы только одно — у нас его, черт побери, нет! — Президент был крупным мужчиной, с широкими плечами и талией, расползшейся до самого Альбукерке, и, как большинство толстяков, добродушным, но сейчас он с трудом сдерживал раздражение и злобно посверкивал глазами из-за рутиловых очковых линз. — ВВС и наши эксперты-программисты утверждают, что иначе объяснить инцидент на Диего-Гарсия они не в силах. Мой советник по науке заявляет, что консультировался с крупнейшими специалистами в этой области, и те утверждают, что причин для обрыва связи можно найти миллион, начиная с каких-нибудь атмосферных аномалий. Надеюсь, что правы ученые.

— Присоединяюсь, — согласился адмирал Стивенс Броуз.

— Как и все мы, — поддержала его Эмили Пауэлл-Хилл, советник по национальной безопасности.

— Аминь, — подытожил глава президентской администрации Чарльз Орей, подпиравший стену рядом с камином.

Адмирал Броуз и советник Пауэлл-Хилл сидели напротив президента в кожаных креслах, привезенных из Санта-Фе. Кастилья, как и все президенты до него, подбирал обстановку Белого дома по своему вкусу, и теперь она отражала эволюцию вкусов провинциала с Юго-Запада под давлением культуры и утонченности, обрушившихся на него за пять лет пребывания на высочайшем посту федерального правительства. К собственному изумлению, Кастилья обнаружил, что не против тех перемен, которые вызвали в его привычках официальные поездки по всему миру. После посещения музеев и банкетов в разных концах планеты скромная меблировка из губернаторского особняка в Нью-Мексико была разбавлена изящными французскими столиками и уютным британским креслом-качалкой у камина. Ало-желтые занавеси навахо, индейские плетенки и короны из перьев теперь перемежались сенегальскими масками, нигерийскими отпечатками в глине и зулусскими щитами.

Не в силах усидеть на месте, президент вскочил, обошел стол кругом и присел снова — прямо на край столешницы.

— Всем нам известно, — продолжил он, сложив руки на груди, — что террористы, как правило, ставят себе целью привлечь внимание к своей борьбе и обличить то, что считают злом. Но в нынешней ситуации есть по меньшей мере две странности: взрыв не был направлен против символической мишени, как обычно, — посольства, правительственного здания, военной базы или исторического памятника. И это не был одинокий бомбист-камикадзе, подрывающий себя в переполненном автобусе или на дискотеке. Вместо этого взорвана лаборатория в институте. Место, где ученые трудятся на благо человечества. Но конкретно — место, где создавался молекулярный компьютер.

Эмили Пауэлл-Хилл вздернула тонкие брови. Несмотря на то что ей было уже под шестьдесят, бывший бригадный генерал армии США сохранила и стройность, и длинные ноги, а главное — острейший ум.