Игры с богами - Юрий Иванович

Так что, наверное, и сам Поль толком не понял, как это он решился на попытку вырваться. Резко присел вниз, сжимаясь в комок. Качнулся на спину и резко выпрямившимися ногами оттолкнул валящегося сверху предводителя злобно зарычавшей компании. Тот улетел куда-то, словно пернатый джимва. Затем а’перв так и продолжил катиться по земле, удачно избегая ударов кнутов и сбивая попутно с ног сразу нескольких укротителей. А оказавшись в какой-то из моментов на четвереньках, рванул с низкого старта, как заядлый спринтер. Может, как раз низкий старт помог, может, скученность противников спасла, которые сильно мешали друг другу. А может, изначально никто парня преследовать не собирался. Ибо, оглянувшись метров через пятьдесят, Труммер с удивлением понял, что за ним никто не гонится, и перешёл на спокойный шаг. Ещё пару раз оглянувшись, рассмотрел, как растерянные извозчики сошлись в кружок над отряхивающимся лидером и о чём-то вяло переругиваются.

Свидетелей странной стычки и шустрого побега клиента от извозчиков вокруг хватало. И по справедливости следовало отправиться к ближайшему жандармскому отделению, чтобы подать жалобу. Тем более что многие люди на него оглядывались вполне сочувственно, с пониманием. Наверняка кто-то согласился бы поучаствовать в последующих разборках.

Но стоило лишь подумать о процессуальной тягомотине, как всякое желание жаловаться испарилось моментально. В отделении не только два сэкономленных часа потеряешь, но и ещё несколько пропадёт бездарно. И не факт ещё, что удастся доказать именно свою правоту. Как бы наоборот не получилось. Вот был бы с собой регистратор, записывающий всё и вся, – можно было бы затевать тяжбу. Ещё и выиграть её, получив компенсацию.

Увы, жутко дорогостоящий регистратор не у каждого и’трета имелся! Так что…

Полю ничего не оставалось, как сжатым кулаком погрозить в сторону обидчиков, отряхнуть новые излишки пыли, да и отправиться к наземному зданию станции скоростного метро, пронзающего недра всего города.

Того самого города, который являлся самым основным официальным средоточием населения всего ДОМА. Простирался он вглубь на пятьдесят километров, до самой Малой стены, и сколько проживало людей в каждом секторе, не ведали точно даже сами властители. Бытовало мнение, что они принимали меры при перенаселении Параиса лишь в том случае, когда «на глазок» замечали слишком уж огромную скученность народа, спящего в парках, скверах и общественных садах. И меры эти, называемые шепотком «цинично-геройские», не вызывали восторга у народа, а в особенности у набившихся в Параис бродяг и людей без определённого места жительства. Зато меры оказывались самыми действенными: Ворота Малой и Внутренней стены закрывались наглухо, и объявлялась всеобщая мобилизация. После чего, не слишком-то и обучая убойное «мясо» навыкам рукопашного боя или умению маршировать, армии отправлялись на войну в какой-нибудь из отдалённых, захолустных миров.

Затем, кто выживал или тем более становился героем войны, уже на законном основании вручали регистрационную бляху и давали право жить в Параисе. При условии, конечно, если ветеран или герой не оставался добровольно в новом мире… И если сам дэм не забывал о собственной армии… Случалось и такое.

За Малой стеной располагался тридцатикилометровой полосой город Ро́змор. Точнее говоря, не столько город, как зона интенсивного земледелия и садоводства с небольшими, аккуратными посёлками. Оттуда весь урожай поставлялся непосредственно в Имения, Полигоны и частично в Крепости. Наверное, поэтому численность населения в Ро́зморе ограничивалось крайне строго. Право на проживание имели только обладатели недвижимости, хотя в некоторых районах и оседали контрабандисты, торговцы наркотой и прочая криминальная шваль. Особенно нарушители закона любили отираться на дальнем периметре сектора, возле Большой стены.

Время от времени и среди них проводили чистки, руководствуясь наводкой тайной жандармерии. Но проходило несколько лет, и много раз перепроданные, перекупленные домишки вновь оказывались в руках местного криминала. Но в общем-то Ро́змор считался вполне приличным и безопасным местом проживания. А то и вообще престижным из-за свежего воздуха, относительной малолюдности и чистоты окружающей природы.

А вот плодовые деревья, да и все пространства садов там были защищены законом и спецсредствами лучше, чем редкая знать из числа местных барончиков. Например, за простое нарушение периметра вокруг элитного сада нарушители наказывались ударом тока такой силы, что пятая часть из них погибала на месте. Ещё одна пятая помирала чуть позже, а добрая часть оставалась инвалидами с отсохшими конечностями. Плюс выжившим ещё и штраф накладывался, в счёт которого могли и недвижимость отобрать.

То есть доходило до абсурда: контрабандистам в Ро́зморе очень нравилось, а вот простые воришки довольно быстро вымирали чуть ли не естественным образом. Зато численность населения всегда держалась строго на одном уровне.

Этакий круговорот людей на периферии земель властителей.

Кто и как проживал за Большой стеной, уже никого особенно не интересовало. Назывались те земли то Вольными, то Дикими, и зависело это от нужного акцента в разговоре. Хотя там имелись сотни малых и больших королевств, княжеств, герцогств и баронств. А также тысячи Вольных городов, никому не подчиняющихся и ведущих свою независимую экономическую политику.

И всё равно те земли и тамошние люди считались дикими. Там продолжало царить средневековье. Оттуда взирали на Большую стену с восторгом и благоговением. И так уж получалось, что почти все живущие там страстно мечтали любой ценой зацепиться, а потом и прижиться именно в усеянном небоскрёбами Параисе.

Хотя именно оттуда, из Вольных пространств, громадными грузовыми потоками шло снабжение продуктами, рудой, древесиной, тканями. По многочисленным трубам с месторождений подавались газ и сырая нефть. По многочисленным железным дорогам паровозы тянули составы с углём и коксом. Без этого всего трудно было бы представить нормальное существование Параиса, Крепостей, да и самого Ро́змора.

Что характерно, гигантская, высотой за шестьдесят метров, стена, называемая Большой, практически не охранялась. Контроль за входящими людьми и поступающим товаром осуществлялся только на многочисленных воротах, где и сосредотачивался весь личный состав так называемых пограничников и таможенной службы. И во внутренности толстенной десятиметровой стены со стороны Ро́змора вели тысячи никогда не закрывающихся проходов и лестниц. Желающие могли спокойно гулять по внутренним лабиринтам, а то и настоящие пикники устраивать на гребне стены или на верхних площадках возвышающихся квадратных башен. Но! Только семь дней из восьми! В первый же день недели, называемый чистец, любой найденный в толще стены или в башнях индивидуум подлежал строжайшему, жестокому наказанию – сбросу со стены в наружный ров.

Местные обитатели об этом знали и помнили всегда. Несмотря даже на то, что акции устрашения, а правильнее говоря, уничтожения лиц без постоянного места проживания, проводились крайне редко. Порой годами во внутренние лабиринты никто из числа жандармских чинов, администрации или гвардейцев не заглядывал. Это приводило к тому, что многочисленные переселенцы, мечтающие прорваться со временем на жительство в Параис, постепенно оседали, накапливались в Большой стене да начинали верить в собственную исключительность и везучесть. Но час наказания всегда довлел над ними и наступал в самую неожиданную пору. На гарпиях налетала многочисленная армия воздушных егерей, и наступала жестокая расплата. Причём егеря, используемые для молниеносных войн в иных мирах, не щадили никого: ни детей, ни женщин со стариками. И тогда наружные рвы наполнялись гниющими, разлагающимися трупами.