Пипец Котенку! - Александр Майерс

это сделал? Дурацкие подростковые гормоны. У меня дел невпроворот, а я девчонке свидание назначил. Ладно, погуляю полчасика, с меня не убудет… Пока гулять будем, пущу максимум энергии на развитие протоков.

Надо только придумать, что ей такого показать. Девушка-то симпатичная, может, выгорит чего… Поцелуй хотя бы. А то мне лишь семнадцать, а ей, может быть, и меньше. Секс в таком возрасте — дело хоть и не подсудное, но общественно порицаемое. В интернате тем более.

Вот в восемнадцать — другое дело. В Российской Империи это возраст совершеннолетия.

Света

Подбегаю к залу. Соображаю, что спортивной формы у меня нет. Есть, вернее, но она в спальной комнате, в комоде с остальными вещами.

Ну и ладно. Сегодня не тренировка, а наказание.

Вбегаю в зал, и меня тут же останавливает вопль Бернарда:

— Обувь!

Скидываю туфли возле входа, не утруждаясь понять, где тут раздевалка. Бросаю рядом пиджак и присоединяюсь к парням.

Вся ватага стоит в упоре лежа на кулаках. Лица красные, с носов капает пот. Давно стоят, видимо. Тренер одобрительно хмыкает, когда я принимаю такую же позицию.

— Всё из-за тебя, дебил, — бормочет Порохов.

Только сейчас замечаю, что оказался рядом с ним.

— Не из-за меня, а из-за нас. В драку ты первый полез, — отвечаю.

Григорий шумно выдыхает и бурчит:

— Потом.

— Разговоры! — рявкает Бернард. — Котов, пятьдесят… хм. Сколько сможешь отжиманий! Как сделаешь, остаёшься в упоре лежа!

Кто-то смеется. А меня обуревает любопытство — сколько же я смогу?

— Лица поднять! Смотрим перед собой! Котов, тебя тоже касается!

Приступая к отжиманиям, выполняю приказ. Тысячу серрангов мне в портки! Нет, сто тысяч! Тренер это специально, язык даю на отсечение!

На другой стороне большого зала, напротив нас, девушки занимаются лёгкой атлетикой. Прямо сейчас — приседаниями. У всех короткие голубые шортики, едва прикрывающие самое интересное…

Тренер девушек, высокая брюнетка с идеальной спортивной фигурой, глядит на Бернарда неодобрительно. Но при этом построила воспитанниц спиной к нам и сказала делать приседания. Странная.

Так что грубовцы страдают вдвойне. От напряжения в мускулах и от вида недоступных медовых персиков в коротких шортах.

— Стоим-стоим, — Бернард ходит мимо изнывающего строя. — Перед собой смотрим. Котов, отжимайся.

Отжимаюсь. Семь, восемь… Мышцы что-то уже противятся. Ну хотя бы двадцать-то надо сделать!

— Остальные. Что насчёт драк вне зала?

— Драки вне зала запрещены! Применение навыков груба только в случае неизбежности! — хором отвечают парни.

— Ничего не слышу!

— Драки вне зала запрещены! Применение навыков груба только в случае необходимости!

Двенадцать, тринадцать… Ух, тяжело. Руки уже дрожат.

— Котов, сколько?

— Четыр-р-рнадцать!

— Делай дальше. Остальные! Позволено ли бойцу груба применять навыки вне зала?

— Только в случае неизбежности! — слаженно голосят спортсмены, не спуская взглядов с девичьих попок. Сладкая пытка.

— Что насчёт драк вне зала?

— Драки вне зала запрещены!

И так далее.

Я сделал восемнадцать отжиманий. И то, последнее было неполным. Руки просто отказались разгибаться до конца, и я упал на грудь. Позволил себе отдохнуть пару мгновений и вернулся в упор лёжа.

Когда тренер в следующий раз задал вопрос, отвечал вместе со всеми. Порохов при этом посмотрел на меня со злобой.

— Ты не из наших, — процедил он.

— Уже из ваших. Сам слышал, его светлость позволил заниматься с вами.

— Ага. Посмотрим, как быстро ты сдуешься.

— Не сдуюсь, — ухмыляюсь я. — Как синяк, болит?

— Разговоры! — прерывает нас Бернард. — Ещё минуту стоим! Что насчёт драк вне зала?

— Драки вне зала запрещены!

В последнюю минуту тренер усложняет испытание. Встаёт на спину парню в конце строя и так проходится по всем. Обессиленные юнцы еле выдерживают вес здоровенного мужчины.

К счастью, он ни на ком не задерживается. Только на спине Пороха стоит секунд пять. Потом наступает на меня и спрыгивает на пол.

— Закончили! Сто скручиваний, сто приседаний! Котов — сколько сможешь. Потом свободны. Тренировка завтра, в три часа.

— Ваша светлость! — восклицаю. — Завтра после занятий мне назначена встреча с ведуном, Степаном Карповичем. Могу я…

— Сам решай свои проблемы, — отмахивается Хенрикович. — Тренировка в три часа. Опоздаешь, больше не пущу.

М-да, придётся что-нибудь придумать. Не успел появиться в этом мире, а время забито под завязку.

Бернард уходит. Не будет следить, как мы выполняем упражнения? А если схалтурим?

— Слышали, что тренер сказал? — возвышает голос Порохов. — Сто скручиваний, сто приседаний, пошли! Кто последним сделает, тому поджопник!

— Молодые люди, можно без грубостей? — влезает женщина-тренер. — Тут вообще-то дамы!

— Прошу прощения! — отвечает Григорий.

Вот оно что. Порох, как лучший спортсмен, исполняет обязанности заместителя тренера.

Грубовцы приступают к упражнениям. А девушки тем временем закончили приседать и делают растяжку. Тоже есть на что полюбоваться.

Девицы бросают на нас игривые взгляды. Правда, большинство из них обращены на Григория. Удерживаюсь от того, чтобы применить печать Обольщения и забрать всю славу. Все равно маны не хватит, чтоб достать до девчонок. Остается просто любоваться гладкими ножками и точёными фигурками легкоатлеток.

Ну и на тренершу не забываю поглядывать. Вот это прелесть! Талия, бёдра — все при ней. А когда женщина поворачивается спиной и я могу оценить ягодицы, чуть волком не вою. Да я такой упругой и подтянутой попки в жизни не видел!

Земля всё больше меня очаровывает. Или, по крайней мере, её обитательницы.

Смог сделать только двадцать семь скручиваний. Передохнул и сделал ещё пятнадцать. А потом всё, мышцы живота отказались работать. С приседаниями вышло ещё хуже — всего девятнадцать раз.

Унывать не стал. Подумаешь. Тело-то хилое, к нагрузкам не приспособлено. Всё у меня впереди, главное, не останавливаться.

Все остальные закончили. Последний получает заслуженный пендель. А потом спортсмены как-то незаметно все оказываются вокруг меня. Бить будут? Вряд ли. Не при дамах же.

Порох выходит вперёд. После упражнений дышит тяжело. Толкает меня в плечо и вдруг говорит:

— Ладно, молодец. Никто не ждал, что Котёнок зубы покажет. И то, что ты ядро пробудил, — тоже молодец.

— Благодарю, — и впрямь приятно. — Только попрошу меня так больше не называть.

— Много чести, — фыркает кто-то.

— Нет-нет, всё правильно, — говорит Григорий. — Заслужил. Забудем про Котёнка… пока что. Значит, увидимся на тренировке? Ярослав.

— Увидимся, Григорий.

Он кивает мне напоследок. Руку не подаёт, видать, мужское рукопожатие я ещё не заслужил. Ничего, не просто заслужу — завоюю! Вы все будете меня уважать.

Парни расходятся. Никто из них не принадлежит к моему отряду, так что в спальной не встретимся. А у меня, к тому же, есть дела.

Который час, кстати?

Над выходом из зала висят большие часы. Память тела подсказывает, что они работают